Матейка кивнул с секундным опозданием, как бы благодаря Яролима.
- Не помню я, - тотчас ответил Дворжак. - А какой шум-то?
- Скрип тормозов и потом удар, - сказал Яролим.
- Ну, точности до минуты с меня не требуйте, но кое-что мы, факт, слышали. Грохот был знатный! - оживленно добавил Дворжак. - Только никто из нас и не подумал отойти от телика, чтоб глянуть в окно, сами понимаете.
- Понимаю, - с сердечной улыбкой кивнул Яролим. - А теперь пошлите сюда Мазала, хорошо?
- Я было удивился, чего это ты несешь, - сказал Матейка, едва за Дворжаком захлопнулась дверь. - И все равно не понял, в чем суть.
- Суть в том, что как раз во время первого гола изображение исчезло, эти кадры не попали и в видеозапись повтора. Мыслик не мог видеть первый гол, а остальные забыли его об этом предупредить. И нужно было чем-то усыпить их осторожность. Увидишь теперь - другие тоже вспомнят, что шум был около девяти часов.
Предположение Яролима оправдалось: и Мазал и Коварж сразу вспомнили, что слышали скрип тормозов, Мазал даже сгустил краски и рассказал о звуках ломающегося железа и разбиваемого стекла. Вдобавок Коварж утверждал, что пришли они к Мыслику все трое вместе, а Мазал показал, что сперва пришел он один, а Дворжак с Коваржем после.
- Ну, добились чего-нибудь? - спросил Томек, когда Матейка с Яролимом вышли на улицу.
Матейка кратко передал результаты допроса. Томек недовольно покачал головой.
- По правде говоря, мне это не нравится. Из моих клиентов редко кто имел столь абсолютное алиби, да и вообще невинным в таких случаях приходится труднее всего. Если взглянуть на дело с другой стороны, то должен сказать - пока что у вас только подозрения, и на суд выходить с этим вы не можете, прокурор с вами разговаривать не станет. Очередность их появления у Мыслика не имеет никакого значения, визг тормозов на скрещении Белградской и Отакаровой можно услышать чуть ли не ежеминутно, вдобавок, коллега, вопросик-то был наводящий! -, Он снисходительно глянул на Яролима. - А следовательно, недопустимый, как вы, несомненно, сами понимаете. В этом деле мы с вами, правда, в одном лагере, и все же именно поэтому я рекомендовал бы вам величайшую сдержанность. В противном случае мы только дадим козыри в руки защиты. Меня заинтересовал этот первый гол. Мыс-лик говорил о нем, хотя видеть его не мог. Но ведь и тут могла быть вполне объяснимая ошибка, ложь бессознательная, невольная: например, в момент помехи Мыслик выходил, скажем, в уборную и впечатление свое дополнил рассказом других, слышавших комментатора, а утром подкрепил его, прочитав о матче в газетах. Теперь, конечно, вся теплая компания договорится между собой и под протокол даст единодушные показания.
- Разве что кто-нибудь из них знает, что Мыслик совершил убийство, возразил Матейка. - Тогда у этого знающего могут сдать нервы.
- Слишком многого хотите, коллега!
Они нерешительно топтались на тротуаре возле своей машины, и никто не мог придумать, что дальше, как дальше, по какому пути. С детективами в романах ничего подобного не бывает. Им дорога каждая минута, и они используют время до предела. Однако жизнь всегда сложнее, чем самые невероятные вымыслы, и мучительнее всего она испытывает людей временем. Криминалист в жизни знает чувство растерянности, только не рассказывает об этом. Он спасается от этого чувства интенсивной работой. Ищет подсказки в сходных казусах. Если это ни к чему не ведет, он пытается проникнуть в проблему глубже. Обманувшись и тут, расширяет угол зрения. И все время неустанно ждет, что когда-нибудь натолкнется на золотую жилу, на новую перспективную идею. Он поступает как литератор, который не полагается на спасительное вдохновение, а действует по формуле: пять процентов таланта, девяносто пять - трудолюбия. Одного не имеет он права говорить себе: что завтра тоже будет день или что утро вечера мудренее. Такая мудрость была бы мудростью побежденного, послевоенной болтовней капрала, изображающего себя Наполеоном. Яролим с Матейкой знали это так же хорошо, как и Томек.
- Итак, Мыслик обеспечил себе целых трех свидетелей, - проговорил наконец Матейка. - Вот это называется основательность, уважаемые!
- Опустись на землю, Ломикар, - возразил Яролим. - Не каждый по первой же просьбе согласится покрывать убийцу лжесвидетельством. Для этого тебе пришлось бы доказать, что все трое - вернее, четверо, - заинтересованы в смерти Покорного; только в этом случае ты можешь высказывать такую гипотезу!
Читать дальше