Фридрих Незнанский: Сегодня ты, а завтра…

Беляк был вял, перегрызть руку, скованную наручниками, пробить лбом обшивку судна или другим неслыханным способом совершить дерзкий побег не пытался. Зато принялся расшатывать мою неподкупность и склонять меня к вступлению на стезю порока. Начал он с вполне закономерного вопроса:

– Где мы? И какого хрена меня шатает? – Однако с воображением у него было туго. Не найдя разумного объяснения, он дико выпучил глаза и захрипел: – Ты что, Турецкий, решил меня отравить? Пристрелить не смог и теперь травишь, как баба?

Видно, забыл, каким образом они меня притащили в свое логово.

– Таких, как ты, Беляк, я бы вправду изводил дихлофосом.

– Таких, как я? – переспросил он иронически. – Таких, как я, больше нет! Запомни, ты, мусор легавый.

Мне стало даже смешно:

– Мусор легавый, говоришь? Ты у нас прямо языковед-энтузиаст: вот новую тавтологию сконструировал. Послушай, ты хоть в школе-то учился? Или не помнишь уже? Память отшибло?

– Не переживай! Скоро мозги тебе вышибут! Это тебе обещаю я, Беляк! Можешь подсуетиться – заказать заранее панихиду. – Он попытался состроить презрительно-угрожающую гримасу, но общая слабость и качка, дававшая себя знать даже у причала, делали его отвратительную рожу весьма комичной. В нынешнем своем состоянии он был способен испугать разве что унитаз. Но Беляк со стороны себя не видел и потому продолжал грозить мне смертными муками, пока ему не сделалось совсем дурно от морской болезни. В минуты слабости его посещали, по-видимому, вполне человеческие мысли: он вновь поинтересовался местом нашего пребывания.

Мне захотелось немного поиздеваться:

– Хочешь любимый анекдот расскажу, чтобы ты так не мучился?

– Валяй, – снизошел Беляк.

– Мальчик в троллейбусе передает талон наркоману: «Дяденька! Закомпостируйте!» Тот – соседу: «Солдатик, закоцай талончик».

– Я не солдат, – подхватил Беляк, – я матрос. Наркоша оборачивается: «Слышь, пацан! Мы на корабле!»

Некоторое время он сопоставлял факты и делал логические выводы. В итоге ошарашенно спросил:

– На каком, блин, корабле?!

– «Адмирал Кузнецов», кажется. Здоровая такая посудина…

– И куда это корыто плывет?

– Хороший вопрос. Но, может, перейдем к делу, гражданин Беляк? – сказал я официальным тоном. – По всем признакам вы находитесь в здравом уме и твердой памяти. Поэтому прошу вас ответить на интересующие меня вопросы.

– Ты хоть понимаешь, кто перед тобой? Кому ты нахалку шьешь?

– Я в курсе вашей роли во всемирной истории, гражданин Беляк. В общих чертах. Хотелось бы поподробнее…

– Забирай все бабки из чемодана и вали, – перебил он, – считай, что подфартило. Там твоя зарплата за десять тысяч лет. Только не вздумай сказать, что ты отдал их той черномазой!

– За черномазую получишь, – холодно пообещал я.

Он хмыкнул, но с опаской, проверять, стану ли избивать беззащитного, поостерегся.

– Ты же блефуешь, Турецкий! – зашел он с другого конца. – Думаешь получить ордер задним числом и сделать вид, что все чин-чинарем? Мои адвокаты тебя с дерьмом сожрут! – Тут его прорвало. – Весь твой дерьмовый расчет строится на том, чтобы меня запереть надолго и стращать всех, кого тебе, конечно, позволят! Будешь на каждом углу базлать: «У меня показания есть!» Слепишь какие-нибудь фуфловые бумажки… Ну скажи, ты так собираешься меня раскрутить?! Да кто ж тебе позволит вокруг меня рыть, балда! – Он надрывно засмеялся. – Мне даже не надо твой несчастный закон нарушать! – Беляк загоготал уже вполне натурально. Ничего, пусть немного потешится. – Я стану депутатом, – заявил он, продолжая всхлипывать, – раз плюнуть. Ну, как тебе такой вариант? Буду заседать в Думе и выслушивать отчет министра внутренних дел. Ты пацан, Турецкий! Жалкий недоумок!

– А ты, Беляк, прямо-таки стратег! – сказал я, когда он иссяк. – Тонкий знаток политической борьбы! Хочешь, скажу, какой у нас главный закон в политике? Ты или на коне, или… В общем, либо конник, либо покойник. С коня я тебя уже свалил. И стоит тебе от меня вырваться – сразу угодишь на кладбище. Уяснил диспозицию? А теперь думай, на кого ставить и откуда ждать пули. Как надумаешь, подай знак.

В это было трудно поверить – на стуле в моем кабинете сидел Евсей Беляк. Конечно, после американской одиссеи я сам чувствовал себя не очень уютно здесь, в родной прокуратуре. Но присутствие Меркулова и Грязнова придавало уверенность, что это все-таки не сон.

Итак, Евсей Беляк сидел на стуле. И рассказывал совершенно удивительные вещи…