Вадим Кучеренко - Дракон с христианскими добродетелями

Оглоблин . Водки мало!

Любовь . Достаточно.

Оглоблин . А я говорю – мало. Что вы, бабы, в этом понимаете!

Любовь . Да уж не меньше тебя, когда речь идет о поминальном ужине.

Оглоблин . Хозяин любил выпить водочки. Он бы не одобрил такого скупердяйства. Так рявкнул бы – стены задрожали!

Любовь . Какой он тебе хозяин? Ты что, его дворовый пес? Не смей так называть Кичатова! (Крестится). Мир его праху!

Оглоблин . Для тебя Кичатов, разумеется, был не хозяин, а мил-дружок. Я-то свой шесток знаю!

Любовь . Да ты никак ревнуешь? Глупый! Что было, то забыто. А сейчас наше с тобой время пришло.

Оглоблин . Это как?

Любовь . Подожди немного, сам все увидишь и поймешь.

Оглоблин . А я не хочу ждать! (Пытается ее обнять). И так уж сколько ждал-прождал. Люба ты моя!

Любовь . С ума сошел? Мне бабушка говорила, дух умершего человека, не похороненного в земле, бродит, неприкаянный, в тех местах, где человек жил. А вдруг дух Кичатова сейчас здесь и наблюдает за нами? (Показывает на портрет).

Оглоблин . Я столько лет смотрел, как он тебя тискает у меня на глазах. Пускай теперь он поглядит!

Любовь . А потом будет пугать меня по ночам? Духи – они, говорят, мстительные. (Отталкивает Оглоблина). Нет уж, премного благодарна! И вообще, уходи отсюда, не мешай мне. А то скоро родственники вернутся с кладбища, а у меня еще стол не накрыт. Вот и водки, сам говоришь, недостает.

Оглоблин . Кто будет-то?

Любовь . Вдова, Софья Алексеевна, их с Кичатовым дочки, Вера и Надежда, с мужьями. Еще нотариус, Иосиф Аристархович Заманский. Всего шесть человек. (Считает тарелки и рюмки). Так, верно, приборов тоже шесть.

Оглоблин . А нотариус-то зачем?

Любовь . Он должен огласить завещание покойного. Я думаю, для этого и затевается этот поминальный ужин. Завещание Кичатова будет на нем главным блюдом.

Оглоблин . Как-то не по-людски это.

Любовь . Что еще тебе не так?

Оглоблин . Да, говорю, не по-людски это – хоронить пустой гроб.

Любовь . А что им еще оставалось делать? Тела-то так и не нашли, одни обломки яхты. Еще хорошо, что спасательный круг уцелел с надписью «Кичатов». Только потому и признали Кичатова погибшим. Конечно, и денег на всякие разрешения да взятки ухлопали уйму. А так бы мурыжили еще лет десять-пятнадцать, пока все состояние не развеяли по ветру. Без законного-то владельца.

Оглоблин . И все равно не по-людски. Едва опустили гроб в землю – сразу делить наследство.

Любовь . Значит, есть что делить. Тебе, рожденному в коммунальной квартире, этого не понять. У тебя всего имущества – в одном кармане вошь на аркане, в другом блоха на цепи.

Оглоблин . Это уж точно. Хозяин был не бедный человек. Несколько рыбоперерабатывающих предприятий, целая флотилия средних и малых траулеров… На сколько миллиончиков зеленых все это потянет?

Любовь . Ты не наследник. Незачем и считать.

Оглоблин . Неужели все поделят между женой и дочками? Ведь разорят компанию бабы. Что они в рыболовстве смыслят?

Любовь . Тебе-то что?

Оглоблин . А то, что как вдова обеднеет, тогда и нас уволят. Придется новое место себе искать. А не найдем в одном доме, что тогда? Будем встречаться по выходным и праздникам на стороне, в съемных комнатах?

Любовь . Тогда и будем думать, Петенька, когда прогонят. Пока же других дум хватает.

Оглоблин . Это каких-таких дум?

Доносится шум автомобилей.

Любовь . Тихо! Слышишь? Кажется, подъезжают. Иди, открывай двери безутешной вдове и детям. Глядишь, и подадут на чай – от хозяйских-то щедрот!

Оглоблин . Странная ты, Люба, баба! Другая бы радовалась своему избавлению, а ты… Сколько я тебя знаю, а не пойму никак!

Любовь . Куда уж тебе понять, олух царя небесного! Для понимания у тебя есть я. А ты просто слушайся меня, и все будет хорошо.

Оглоблин в сердцах машет рукой и быстро уходит.

Входит Софья Алексеевна. Она в траурном черном платье и шляпе с большими полями, с которых свисает полупрозрачный креп, закрывающий половину лица, возможно, для того, чтобы на похоронах скрыть отсутствие слез.

Любовь . Примите мои соболезнования, Софья Алексеевна!

Софья Алексеевна . Что? А-а… Да-да, конечно. (Обходит вокруг стола). Слишком много водки.

Любовь . Андрей Олегович любил, чтобы на столе…

Софья Алексеевна . Запомни, Любочка, отныне в этом доме все пойдет по-другому. И тебе придется забыть о том, что любил мой покойный муж. Надеюсь, ты меня хорошо понимаешь?