Аркадий Арно - Царица горы

– Говорю, в Италии работают великие мастера, а в России жируют толстые кошельки. Я – менеджер, и моя забота – свести два конца вместе и завязать прочный узелок. В этом суть моей работы, и у меня это получается очень хорошо.

Раздавив окурок в пепельнице, Рита подняла бокал:

– Тогда за прочные узелки, Гарик?

– Мудрый тост, – согласился ее новый знакомый. Он потянулся к ней, взял ее руку в свою. Сжал пальцы девушки так, как пожимают друг другу руки только любовники, и тотчас горячая волна прошла по всему ее телу. – За очень прочные узелки, Рита. – Он не отпускал ее руки. – Я очень благодарен, что ты выбрала меня в ущерб работе, и постараюсь не разочаровать тебя.

– А где ты остановился, кстати?

– В «Метрополе», в пентхаусе, фирма платит. А какой у меня вид с лоджии! Кажется, всю Волгу видно. Все ваше Заволжье. Красотища.

– Покажешь?

Голова и впрямь шла кругом, так она волновалась. Сама предложила: быстро, безоглядно, наверняка.

– Конечно, милая девочка, – все понимая и уже загораясь, ответил он. – И шампанское закажем, самое дорогое, обязательно с икоркой черной или красной, на твой вкус. Фирма платит.

Они ехали к нему в гостиницу. Рита молчала, глядя в окошко на знакомые улицы. Все уже было сказано. Увертюра отзвучала. Она думала об Андрее Батюшкове, который сейчас бороздил моря и океаны, служил родине. А родина так и не отпустила его в отпуск с засекреченной подводной лодки, даже ради возможной женитьбы. И просьбы родителей не помогли. А она, Рита, ждала, честно ждала. Прошло уже больше года. Думала о своем парне, когда ласкала себя в ванне, под шум воды и музыку, или в постели, стараясь быть тихой, только закусив подушку в последние секунды. Она была честной. Ей стоило великого труда уклоняться от предложений, хотя они щедро сыпались на нее, где бы она ни появилась, оставаться верной любимому человеку, который сам на краю земли сходил по ней с ума и непрестанно писал. Какие же трогательные письма пишут солдаты в свободные минуты, сами о том не догадываясь! Письма с темной стороны луны. Иногда из ада, куда их швырнула рука беспощадного государства. И, читая эти строки, почти всегда сквозь слезы, она повторяла: «Дождусь, Андрюша, дождусь…» Увы, не дождалась…

– Вот и мой зеркальный небоскреб на холме, – сказал Гарик.

Скоро он припарковался на стоянке. Холл, лифт, номер люкс в пентхаусе. Рита сбросила туфли, оставила в прихожей курточку и двинулась по апартаментам. Она шла осторожно, словно кошка, которая оказалась в новой квартире, где нужно заглянуть в каждый уголок, все обнюхать и все рассмотреть. Обнаружила широченную лоджию, вышла на нее. И впрямь, все Заволжье открывалось перед ней как на ладони, залитое солнцем, с коврами полей и лесов, притоками Волги и озерами.

Гарик подошел сзади и обнял ее, прижал к себе. От этой близости она тотчас поплыла. Рита откинула голову ему на плечо. Потом они целовались долго и жадно. Ей было ясно – из этой хватки уже не вырвешься, она в его власти. Но была счастлива и готова подчиниться, выполнить любую прихоть. Он забрался руками под ее джемпер. Прелюдия была сыграна, теперь только двигаться дальше.

– Я в душ, хорошо? – спросила Рита.

– Не надо, – снимая рубашку, хрипловато ответил Гарик. – Хочу чувствовать твой запах.

– Кожа немного соленая – весь день ходила по городу, – объяснила она.

– Вот и отлично. – Он целовал ее в шею. – Запах твоего тела – это наркотик, милая…

Гарик взял ее за руку и повел в спальню. Ее поразили огромная постель и две гигантские вазы по краям. И еще – зеркало в человеческий рост. Она почему-то стеснялась его. Там, в этом зеркале, происходило что-то удивительное: она поднимала руки и кто-то, едва знакомый, стоявший за спиной, брал у талии ее легкий джемпер и тащил его вверх – ее обволакивал запах духов, по лицу рассыпались волосы. Он расстегнул молнию на ее юбке, она стащила ее с бедер. Целуя в лопатки и ниже, стринги он стянул с нее сам. Она оказалась раздетой – случилось это притягательное и одновременно пугающее: словно в зеркале она оказалась открытой всему миру, и смотреть на нее было доступно каждому. Ей нечего стесняться – ни одной линии в своем теле, ни одной черточки в лице. Все было таким, о чем может мечтать любая женщина. Просто непонятно почему, она боялась встречаться взглядом со своим отражением.

Какое счастье, что люди не знают, чем занимаются любимые, когда их нет рядом. Если бы Андрей Батюшков сейчас увидел ее, плавая по своим далеким морям-океанам, то бросился бы от горя в пучину и обратился бы рыбой или осьминогом, только чтобы не испытывать этого – разочарования, горя, боли, обиды…