Наталья Солнцева - Синдром Медеи

– Не всю чашу слез и горя ты испила, Оленька, – шептала она, мечась в жару на больничной койке. – Не осушила ее до дна…

До той страшной поездки в маршрутном такси она бросалась из одной крайности в другую – уходила из дома, ища успокоения у природы, селилась в заброшенных деревнях, в лесных сторожках, в безлюдье. Делала черную работу, изнуряя себя, питалась хлебом и водой, картошкой, грибами и ягодами. Иногда казалось – от усталости, от телесного истощения – сознание заволакивает спасительное забытье. Но стоило взгляду упасть на тонкий лесной колокольчик, на тихий пруд, заросший кувшинками, вдохнуть медвяный аромат таволги, услышать невольно соловьиную трель или теньканье синиц, увидеть молодой месяц на ясном небе, как снова просыпалась сердечная тоска, сладко и мучительно ныло в груди, и начинала кровоточить, болеть незажившая рана, напоминая о себе приступами острого отчаяния и горчайших сожалений, которые не давали ни уснуть, ни каким-либо другим способом отвлечься от прошлого.

Особенно тяжелыми ночами Ольга выходила из деревенского дома, садилась на землю и часами смотрела в черную пустоту неба, взывая о помощи к кому-то неведомому, который таился за этой бездонной тьмой, за этими мерцающими звездами, за этим непостижимым безмолвием. Но молчание небес не могло утешить ее.

Есть люди, любящие вскользь, поверхностно, не опускаясь в бездну собственных чувств, они легко принимают разлуку, пускаются на поиски новых приключений, легко меняют партнеров. Есть люди, которые любят самоотверженно и преданно, отрекаясь от собственных желаний во имя предмета своей страсти, готовые многое положить на сей священный алтарь.

Есть такие люди, как Ольга, им всего и всегда мало, они стремятся в недостижимые дали, тоскуют о любви необыкновенной, всепоглощающей, которая сжигает их, как жадное, голодное пламя пожирает сухой хворост, оставляя после себя лишь невесомый, летучий пепел. Этот живой костер красив и опасен: жарко горя, он образовывает выжженное пространство, где нет места ни цветку, ни травинке.

Однажды в полуразрушенный деревянный дом, где обитала Ольга, забрела блаженная странница, высохшая, седая как лунь старуха в драной одежонке, в пыльных сапогах, с холщовой сумой на плече, с посохом.

– Можно мне переночевать у тебя? – спросила она кротко. – Притомилась я.

– Ночуйте, – равнодушно кивнула Ольга. – Места хватит.

Странница направлялась в расположенный неподалеку монастырь, грехи замаливать.

– Мне пора в иную дорогу собираться, – кряхтя, поделилась она с Ольгой своими замыслами. – Хочу душу облегчить. С грузом-то идтить туда негоже.

– Куда «туда»?

Старушенция подняла на молодую женщину выцветшие глаза, покачала головой.

– В царствие небесное… – махнула неопределенно костлявой рукой. – Где ждут нас Господь со святыми ангелами. Они велят земное на земле оставить!

– Это что же именно? – не сразу сообразила Ольга.

– Злобу, зависть, ревность, горе горькое да соленые слезы. Вот ты погляди на себя-то, девка, – какая лихоманка изнутри тебя точить? Какая бяда сушить? Истаешь, как свечка у образов. Надо покаяться, спасения попросить. Бог милостив, простит!

Всю ночь Ольга не сомкнула глаз, слушая старухины байки про монастырское житье-бытье, и к утру решилась идти вместе с ней. А вдруг и правда избавят ее от непосильных страданий молитвы святых затворниц?

Монастырский двор поразил Ольгу запустением, а храм и несколько келий, в которых ютились монахини, – убогостью. Пищу готовили на большой холодной кухне с закопченным потолком, в русской печи, еда была самая простая: овощи, кислый хлеб, постные щи. В коровнике мычала пара тощих коров, в курятнике возились куры.

Лица монахинь, землистые и одутловатые, наводили на Ольгу суеверный страх. Ей казалось, что и она станет такой же, наполовину мертвой.

«А разве я еще существую? – спросила она себя. – Разве я не отказалась от всего, что привязывало меня к жизни?»

Эта мысль побудила ее остаться. К суровому быту она уже привыкла, надеялась приспособиться и к здешнему укладу: работа, молитвы, опять работа.

За столом, во дворе или в храме монахини старались не встречаться с Ольгой взглядами – поспешно отворачивались или низко наклоняли голову. Странница же чувствовала себя среди них, как рыба в воде.

– Почему они на меня не смотрят? – спросила у нее Ольга.

– Красота твоя их смущает, – охотно пояснила та. – Бередит душу. У дьявола для нас приготовлено искушений без счета! Вот сестры и опускают очи долу.