Андрей Константинов - Перезагрузка

– Раньше-то я в коридор выходил, чтобы не травить жену с дочкой, а теперь там от «понаехавших» не протолкнуться. Героином торгуют почти в открытую… И противно, и сделать ничего нельзя. За жену с дочкой страшно…

– И давно вы здесь обитаете?

– Да как в 2007-м в Питер из Мурмана перевели, вот с тех пор и…

– Понятно. А всякие там жилищные сертификаты для военнослужащих?

– Я вас умоляю! – скривился Черный. – На эти так называемые сертификаты лично я могу себе позволить максимум «однушку» где-нибудь в Сусумане.

– А где это?

– Понятия не имею, – улыбнулся кап-два. – Ладно, извините, что-то меня не в ту степь… на чем мы остановились?

– Они прошли в кабинет Тищенко, – напомнил Петрухин.

– Ну да. Они прошли к Тищенко, и через какое-то, очень короткое время – выстрел. И я сразу понял, что произошло.

– А как вы это поняли?

– Не знаю как, но понял. Вот как-то мгновенно осознал, что это не хлопушка, не петарда, а именно выстрел, и именно в человека. Я не знал, кто стрелял, из чего стрелял, но понял сразу, что произошло убийство.

– А звуки? Ссорились они перед выстрелом? Ругались?

– Что-то такое было – громкий голос, шум… А потом – выстрел – и тишина. Затем – другой… Выходят. Первым – Строгов. Второй сзади, сбоку. В руке – ружье… короткое, без приклада…

Черный говорил, а сам смотрел вдаль. Как будто всматривался в глубину коридора, откуда приближался человек с ружьем в руке… убийца, у которого крепкий хребет. День был нерабочий, в коридоре горело только дежурное освещение, из полумрака приближался убийца. Сквозняком тянуло кислый запах пороха.

– Я тогда подумал, что сейчас и меня тоже убьют… Они подошли… стоят… молчат… Потом Игорь Васильевич говорит: поедешь с нами. Он был очень бледный. Вот как будто вообще ни кровинки в лице. Десять минут назад вошел нормальный человек, с улыбкой. А стал – как покойник… Поедешь с нами, говорит. Поехали… У Строгова – джип, «опель-фронтера». С водителем. Мы сели, поехали. Я сзади сидел, рядом с этим… Господи, думаю, куда едем? Зачем? И сам себя ругаю, что даже не догадался в журнале запись сделать: Строгов, мол, был…

Черный вдавил сигарету в пепельницу. Вынужденно, через силу улыбнулся.

– В общем, честно скажу: никогда в жизни так не боялся… Едем, а я даже не смотрю, куда едем… На Петроградской оказались, притормозили… Строгов говорит: мол, забудь все, что видел и слышал, и ступай обратно. Пивка по дороге дерни. Можешь и водочки стакан зацепить… А вернешься в офис – звони в полицию. Скажешь, что выходил пива попить, а когда вернулся – нашел в кабинете труп. Понял? Я говорю: понял.

– А тот, второй, говорил что-то?

– Нет. Сидел всю дорогу молча, держал свой обрез между колен… Кажется, жевал резинку.

– А водитель?

– А ему вообще до лампочки. Он ж не в курсах был – что там да как… Короче, я все сделал, как велел Строгов. Пришел в офис. Вызвал полицию. На удивление быстро приехали… Я им рассказал всё, как Игорь Васильевич научил. А они в ответ: ты что – дурак? Или нас за дураков держишь? Дескать, твое счастье, что ты человек в возрасте, да еще и капитан второго ранга. Иначе мы бы тебя носом в развороченный затылок Тищенко сунули… А вы тот затылок видели?..

Трупа Петрухин, разумеется, не видел. Но очень хорошо представлял, как выглядит голова человека после выстрела из обреза с близкого расстояния…

– …Ф-фу!!! Накурили-то! Впору топор вешать! Неужели нельзя хотя бы раз в полчаса проветривать?!

Бесцеремонно вклинившись в процесс мужицкого мозгового штурма, на кухню, на правах хозяйки дома, заглянула младшая сестра Купцова – Ирина.

То была высокая, миловидная барышня, с не по годам развитой фигурой и несовременной, но совершенно очаровательной, цвета воронова крыла, косой, небрежно перекинутой через плечо. Эдакая селянка – кровь с молоком! – невесть как очутившаяся в урбанистических унисекс-джунглях. На руках Ирина держала глакодшерстную рыжую кошку. Выражение морды которой свидетельствовало о глубоком неудовольствии вечерним визитом незнакомца, беспардонно оккупировавшего ее законную территорию.

– Мы проветривали! Буквально десять минут назад! – принялся смешно оправдываться Купцов. В делах бытовых и житейских своей деловой и дюже бойкой сестренки он, похоже, откровенно побаивался. Хотя по возрасту вполне мог годиться Ирине в отцы. В те, которые «по раннему залёту». – Вот честное слово! Правда, Дим?

– Истинно так! – улыбаясь, подтвердил Петрухин.