Сергей Романов - Сценарий. Холодный город

Пришло время и ему рассказать то, что знал.

– Соскоб со слизистой щёк у вас взяли для генетического анализа. Саша этот был приставлен за вами наблюдать или даже вас выбирать.

– Для чего?

– Для чего-то более сложного, чем пересадка органов и тем более бордель.

– Пересадка органов? – обе Юли округлили от ужаса глаза.

– Этого барахла после Украины в Европе навалом. Даже цена упала, всем, кому нужно, пересадили. Не всем, правда, помогло. Очень много отторжений. Самое громкое: у Дэвида Рокфеллера последнее сердце не прижилось как раз из Украины. Самое страшное слово для вас, девочки, это нейробиолис.

На него заинтересованно смотрели и профессор, и мужчина с женщиной, и фитоняшки Юли.

– Нейробиолис – это тема моей докторской диссертации. Если кратко, то это создание нейронной флешки или сим-карты. Создание матрицы из нейронов, способных прорасти в другой мозг. Матрица готовится очень долго, несколько лет, из частей мозга, отвечающих за память и поведенческие параметры индивидуума или, верней, реципиента, формируются минимальный в объёме и максимальный по файловой загрузке синапс. Реципиент находится в искусственной коме, его мозг открыт, и из него выращиваются на основе субстрата из стволовых клеток нейроны, из которых и формируются активные синапсы. Для контроля этого процесса через электроды, зафиксированные в мозгу, задействован целый суперкомпьютер. Всё это сейчас происходит в филиале института мозга французской академии наук в предгорьях Альп. Готовят несколько реципиентов. Это две престарелых графини де Ротшильд и сам престарелый граф де Ротшильд Джейкоб, официально умершие несколько лет назад.

– А доноры кто? – спросила богато одетая женщина.

– А вот они.

Все посмотрели на фитоняшек Юль.

– Можете объяснить просто? – тихо сказала одна из Юль.

– Могу. Донорским органом в этом случае служит всё тело. Человека-донора тоже вводят в искусственную кому, вскрывают голову и готовят зоны для проращивания активных синапсов.

– Как симку в телефоне меняют? – проявила активность вторая из Юль.

– Да, точно. Только менять надо больше года. Так два тела лежат рядом и соединяются через синапсы. Вернее, мозг одного как симка заходит в мозг другого, и через него управляет новым, красивым, молодым телом. Под контролем суперкомпьютера. Когда процесс будет завершён, старое тело отключат. А новое выйдет в свет. И баронесса де Ротшильд будет жить вечно, меняя только тела на свой вкус и цвет. Одна из баронесс, пребывая в старческом маразме, выбрала для себя тело Анджелины Джоли. Та с перепугу и вырезала из себя всё, что можно, только чтобы стать непривлекательной для баронессы. И стала. Я думаю, донорских тел было выбрано не менее тысячи. Так что, девчонки, я бы на вашем месте во Францию не стремился.

– А мы и не стремимся, – нахмурились девицы.

– Скажите, а сколько это всё может стоить? – заинтересованно спросила богато одетая женщина.

– Сколько денег? А сколько стоит одна война? Или этот наш природный катаклизм? Не меньше.

– Но это же, о чём вы говорите, м-м, не на потоке? – спросила одна из Юль.

– Нет. Это чистый эксперимент. И никто не знает, чем это может закончиться. Кроме меня.

– Почему?

– Это моя идея – трансплантация синапсов. Они её украли, и у них скоро возникнет тупик, как раз перед завершением проращивания. Я знаю, что делать дальше. А они нет.

– Да это всё бред! – громко сказал богато одетый мужчина.

– Да не вопрос, бред так бред, – ответил доктор и привалился к окну.

В машине стало невыносимо холодно. Пора было заводить двигатель.

Все молчали, и каждый думал о своём. Юли: ехать или нет во Францию. Богатые: сколько стоит вечная жизнь, а профессор думал, что он последняя сволочь. Скоро прибежал водитель и завёл двигатель. Потом прибежал дознаватель Саша. И они поехали. Куда?

Доктор смотрел на большое здание торгово-развлекательного центра «Созвездие», раньше, в советское время, на этом месте был колхозный рынок, там продавали цветы, фрукты и мясо; в перестройку торговали всем, чем придётся: от пуховиков до трусов; в нулевые построили невероятных размеров торговый центр, где было всё сразу и всё дорогое: от духов и норковых шуб, компьютеров и телевизоров до золота и бриллиантов. Вокруг понастроили элитных домов, где и жили элитные покупатели этого центра.

Жили.

Площадь исчезала из виду, а вместе с ней и рынок, где сейчас вместо рыбы продавали людей.