Николай Зорин - Программист жизни

Евгений Павлович прошелся по комнате, тяжело опираясь на трость.

– Это открытие было сделано им благодаря случайности. Если вообще теперь о случайности можно говорить. Володя Сотников проводил очередной сеанс реабилитации с Борисом Стотландом. В чем состояли эти сеансы, я вам, Виктор, уже рассказывал: происходило воздействие электрическим разрядом очень малой мощности на участки мозга, отвечающие за удовольствие и страх. Работа, требующая необыкновенной точности и внимания. Внезапно, из-за аварии на подстанции, потух свет. А когда включился автономный генератор, Володя продолжил сеанс. Но пациент, который до этого реагировал на терапию вполне адекватно, вдруг впал в неистовство. По непонятной причине Борис подвергся сильнейшей панической атаке. Володя не смог самостоятельно справиться с его состоянием, позвонил мне, попросил срочно приехать. Откровенно говоря, и я смог успокоить буйного пациента с большим трудом. Стотланда пришлось перевезти ко мне в больницу. Но это я вам тоже уже рассказывал. А что дальше было с Борисом, вы знаете сами. Но, когда я вам говорил, что не считаю виной его болезни методику Сотникова, я вам не лгал. Действительно, до вчерашнего дня я искренне так думал. А Володя… Сдав с рук на руки неудобного пациента, он продолжил свое дело. И все проходило благополучно. Методика давала прекрасные результаты без хлопотных последствий. Второй раз это произошло на сеансе с вашим братом.

– Снова потух свет? – спросил я охрипшим голосом.

– Нет, случилось другое. Во время сеанса в лабораторию заходить было строго воспрещено. Всем, даже медперсоналу. Но кто-то позвонил в клинику и сообщил, что у Володи умерла мать. Медсестра, а у нее был ключ от лаборатории, посчитала, что это слишком важно. Вошла и сообщила эту трагическую весть. Как тут же выяснилось, произошла ошибка. Мать Володи до сих пор жива. Медсестру уволили. Но дело не в этом. Я уже говорил, процедура требует огромной концентрации внимания и предельной точности. А тут, сами понимаете… До конца не знаю, что произошло. Может, рука у Володи дрогнула. В общем, ситуация повторилась. Ваш брат, как и Борис, подвергся панической атаке. Правда, в его случае все закончилось благополучно. То есть я тогда думал, что благополучно. Когда я приехал, Стас уже успокоился, спал под воздействием транквилизатора, который вколол Сотников. Правда, мне тогда показалось, что Володя ведет себя немного странно, но я не придал этому большого значения.

– А в чем заключалась странность? – спросил я.

– Он сам попросил меня приехать, а вел себя так, будто я ему помешал. Теперь-то я понимаю, что все так и было. С приступом Стаса он справился. Просто запаниковал в первый момент, потому и позвонил. Но произошло нечто такое, что его по-настоящему испугало. Стас рассказал о своем будущем романе с Алевтиной. И о том, что познакомятся они, когда он будет проводить расследование убийства ее мужа. Ее мужа, понимаете? Конечно, все это он передал не в форме связного повествования, но понять было можно. Стас даже число и год назвал, когда это произойдет.

– То есть назвал дату смерти Сотникова, – потрясенно проговорил я. – Теперь понятно, почему он так испугался, увидев Анатолия с пистолетом в своем кабинете.

– Анатолия? – не понимая, о чем идет речь, спросил Мишарин. Я рассказал о своей встрече с Толиком. О том, что муж дочери умер от инфаркта, Евгений Павлович уже знал.

– Я не понимаю, – заговорила Полина, – если Сотникову была известна точная дата его смерти, почему он не принял никаких мер? Он ведь элементарно мог куда-нибудь уехать, спрятаться, скрыться, переждать.

– Володя думал, что опасность для него миновала. Он так и писал в своем дневнике.

– Миновала? Почему?

– Потому что погиб Стас. Но мы забежали вперед. Давайте я все-таки буду рассказывать по порядку. Услышав то, что сказал Стас, Володя был потрясен и испуган. А еще он понял, что Стасу каким-то образом удалось заглянуть в будущее. Предположим, имя Алевтины Стас мог случайно услышать в каком-нибудь разговоре, а ее фотография всегда стояла у Володи на столе. Все это могло в его голове соединиться в стройную цепочку вымысла. Но Стас привел несколько очень личных деталей, о которых никто из посторонних не знал. Как только я ушел, Володя бросился изучать снимки и показания приборов, которые вели запись на каждом сеансе. И понял, что произошло смещение – воздействие было произведено на другой участок мозга. Потом он вспомнил ситуацию с Борисом, нашел в архиве его снимки, сравнил со снимками Стаса. Все совпало. О болезненных приступах Стотланда он знал от меня, я часто рассказывал Володе о своих больных, а о Борисе особенно, так как когда-то он был и его пациентом. Теперь ему стали ясны причины его путешествий в будущее.