Юниор Мирный - Хозяин дома

– Уж не хотите ли вы сказать, что внутри каждого мужчины скрывается женщина? – иронично, но как будто несколько раздражённо оборвал собеседника Серов.

– Вернее выразиться, в каждом человеке заложено и мужское, и женское начало, – поправил Сергея Анатольевича писатель. – И только гармоничное взаимодействие этих начал способно привести и конкретного человека, и всё человечество в целом к расцвету. Только оно поможет преодолеть упомянутый мною раскол.

– Боюсь, что это звучит утопично…

– Безусловно, для достижения этого необходимо приложить титанические усилия и проделать огромную работу, – добавил Сергей Васильевич. – И в первую очередь – над самим собой. Человек должен многое узнать о самом себе, прежде чем начнётся его движение в этом направлении.

– Это всё звучит красиво и даже, я бы сказал, немного помпезно: взаимопроникновение мужского и женского начал, единство противоположностей и тому подобное, – принялся рассуждать Сергей Анатольевич. – Предположим даже, что такой обозначенный вами идеал возможен. Но как к нему прийти? Что может сделать для этого отдельно взятый человек?

– Непрерывно работать над расширением собственного сознания, – ответил Болотов, – и сосредоточиться в первую очередь на духовных ценностях, нежели на материальных благах.

– Вот мы плавно и подошли с вами к вопросу, который смущает меня больше всего! – почему-то заметно приободрился Серов. – Люди сейчас переживают такое время, что те нравственные и духовные ценности, которые вы в своих произведениях с таким рвением пропагандируете, более не находят отклика в их душах. Люди сейчас заняты другим – благоустройством своих жилищ, удовольствием своих тел и приятным провождением свободного времени, если оно у них остаётся. Вы можете хоть до скончания веков писать им о совести, бескорыстии, единении и тому подобных вещах. Но когда у кого-то не выполняется план за месяц по продажам, то мысли о бескорыстии он отгонит поганой метлой. Когда кто-то не может выплатить кредит, потратив последние деньги на операцию матери, те, кто будут возвращать ссудную задолженность, легко, поверьте мне, поборют пробуждающееся в них чувство совести. А может, им и вовсе не придётся этого делать. Когда две нации ненавидят друг друга потому, что третьей нации это выгодно – то какое к чёрту единение? Вы никогда не достучитесь до масс, Сергей Васильевич, никогда!

Болотов тяжело вздохнул, выдыхая сигаретный дым, сделал глоток чаю и, немного помолчав, сказал:

– То, что задача вдохновить человечество на нравственное совершенствование неимоверно сложна, я, разумеется, понимаю. И осознаю, что последовать по этому пути могут лишь немногие. Да что там немногие – единицы! Но, поверьте, Сергей Анатольевич, даже мысль о том, что когда-нибудь все люди в Мире станут Братьями и Сёстрами, вызывает во мне такую радость, что никакое телесное блаженство никогда с этим не сравнится!

– Милый мой друг! – лениво улыбнулся только что допивший свой чай Серов. – Да я же не возражаю, чтобы всё стало именно так, как вы об этом мечтаете! Я лишь хочу обратить ваше внимание на другое. Вы потратите уйму сил, времени, ресурсов – и не получите ровным счётом ничего! Вы никогда не сумеете изменить ситуацию в обществе! Над этим бились и такие великие умы, как Достоевский, Рерихи, Блаватская, де Сент-Экзюпери. И что? Как часто вы видели юношу или юную леди, держащую в руках их книги?

– Видел, пусть нечасто…

– И вот что я ещё скажу. Даже если вы, Сергей Васильевич, и сумеете – хоть я в это, простите меня за прямоту, ни капли не верю – создать что-либо подобного масштаба, вас всё равно не услышат, не поймут и не примут! И сейчас моя задача, как у старшего и более опытного товарища, предостеречь вас от бесплодной растраты ваших сил! Предоставьте другим разбивать в кровь свои руки!

Конечно, Болотову неприятно было выслушивать доводы Серова. Он и сам отдавал себе отчёт о сложности своей задачи. Нельзя сказать, что от его недавнего энтузиазма не осталось камня на камне, однако настроение, безусловно, было подпорчено. И ещё: Сергею Васильевичу показалось, что Серов, чувствуя, что смог поселить сомнение внутри него, сам, напротив, словно бы набрался сил. Его взгляд стал более оживлённым, речь более пылкой, ему всё больше и больше хотелось говорить.

– Более того, все эти разглагольствования про «высший мир», про «жизнь после смерти» – это же всё ещё наукой не доказано! А, стало быть, этого всего запросто может и не быть. А, если так, то зачем…