Вячеслав Белоусов - Коварная дама треф

— Когда? — Свердлин элегантно подлил в рюмку начальнику. — Неужели я пропустил?

— Выступал, — подтвердил, закусывая, капитан. — Содержательно. Моя Клавдия Захаровна даже хотела записать на магнитофон.

— А давайте пригласим Николая Петровича к нам, Иван Клементьевич, — Свердлин взглянул на полковника, поднял свою рюмку. — Разрешите?

— Скажи, именинник, сам бог велел.

— Товарищи! — поднялся над столом тот, степенно огляделся, легонько коснулся плечика Майи, подмигнул усатому капитану. — Мне хотелось от всей души поблагодарить вас всех. В моем становлении как педагога я вам всем очень обязан и признателен…

Он умел говорить красиво, у него получалось, капитан раскрыл рот, полковник несколько раз кивал головой и довольно посмеивался, Майя заслушалась.

Позже, когда Свердлин на той же «Волге» довез ее до дома и они, не сговариваясь, завернули прогуляться в скверик, наслаждаясь свежим весенним воздухом остывающего дня, Майя, не удержавшись, все же сказала:

— Володя. Так нельзя. Я бы не хотела, чтобы все так. Ну зачем?

— О чем ты? — будто не расслышав, нагнулся он к ней. — Разве плохо получилось?

— Ну как же ты не понимаешь!

— Ты права. Согласен. Присутствовал определенный экспромт. Но с этой публикой иначе нельзя. Их следует брать за рога, как быка. И он засмеялся, довольный пойманной на лету фразой, повторил с удовольствием: — За рога, как быка!

— Ты меня совсем не хочешь понять!

— Нет. Это ты вокруг ничего не видишь. У тебя на носу, прости меня, розовые очки. Еще с детства. А вроде дочь прокурора.

— Ты так считаешь?

— Чего уж там. Я извиняюсь, этот долбак, полковник наш, какой он офицер? Аж три звездочки нацепил! На самом деле он тупица! Причем сущий дебил. Бывший инструктор обкома! Как сюда попал? Одному богу известно. Ладно, время пришло, там толку от него никакого, вот в ментовку и выдвинули. Учить! Готовить милицейские кадры! Попомни мои слова, дорогая! От таких учителей мы скоро кашлять кровью будем. Устроят нам варфоломеевскую ночь их воспитаннички!

— Как ты можешь такое говорить!

— Могу. Мне не надо много таращиться, чтобы все это увидеть. Ты знаешь, как и чему здесь учат?

— Не бравируй. Все у тебя не так! И в райотделе все не по тебе было.

— Там как раз и проявляются плоды воспитания таких школ.

— Ты ошибаешься. Там люди из институтов.

— Хрен редьки не слаще.

— Что же ты сюда-то прибежал?

— Ну знаешь!

— Я слушаю. Только спокойно. Без эмоций. Чего ты размахался опять руками. Не с курсантами.

— А-а-а, — махнул Свердлин рукой. — Что тебе говорить! Мы в разных весовых категориях.

— Это что же? Опять? Как у твоего любимого Джека Лондона? Ты, конечно, опять за Мартина Идена у нас. Весь от станка, от земли. В мозолях. А я — барышня-буржуйка с интеллигентскими вывертами?

— Похоже. Но это твоя старая пластинка.

— Старая не старая, а объясняет. Только ты всегда забываешь про финал.

— Чего?

— Помни о финале. Там герой геройствовал — буйствовал да свел с жизнью счеты. Не нашел ничего лучшего. И ты сам себе тупик ищешь? Володя, задумайся, что с тобой происходит все это последнее время. Ты очень изменился.

— Я? Тебе кажется. Я всегда таким был. У меня все получалось. И теперь получится. Ты скажи мне, кто вокруг нас? Оглядись! Эти микроорганизмы! Полковник этот! Он же чего за меня уцепился? Ему показалось, что я ему кандидатскую смогу накатать. Я накатаю. Мне, как два пальца!.. Но ему-то она зачем?

— Откажись!

— Чего?

— Не пиши.

— Простите покорно, — раздраженно хмыкнул он. — А куда же деться? Ты — дочь прокурора области! Личность другого масштаба! А мне кем предстать? С этими мелкоклеточными мне не справиться. Полковник — гнида отпетая! А все за свое — пригласи да пригласи. Месяц за мной бегал. Интересовался здоровьем твоего отца. И ты ему зачем-то понадобилась. Не просил ничего за столом-то?

— Иван Клементьевич? — растерялась она.

— Рыба эта, — сплюнул он.

— Нет, кажется.

— Гляди, а то и не заметишь.

— Вот! А тебе зачем меня везде таскать?

— Как?

— Я что? Картина Васнецова?

— Майя! Маечка… ну…

— Витязь на распутье? А я — плита, на которой все записано: что можно, что нужно и чем дело кончится. Удобную ты занял позицию.

— Ну зачем ты так!

— Опять? Опять все повторяется? Сколько раз я закрывала глаза! Прощала! Я же тебя предупреждала?

Она отвернулась, насупилась. В сквере почти никого. Засиделись они на импровизированном банкете по случаю становления нового педагога. А педагог-то мало в чем изменился. Действительно, все повторялось, только качеством еще неказистее. И сетования на все и всех вокруг, но только не на себя и завышенное представление о себе: весь мир — бардак, все люди — гады… Майе вспомнилось все, что случилось с ними после ее возвращения из-за границы.