Дмитрий Федотов - Они среди нас

Увидев нас, Вольский остановился и сделал приглашающий жест:

– Наконец-то, Дмитрий Алексеевич, проходите сюда, прошу вас!

Присутствующие в полном молчании проводили нас взглядами до помоста, а профессор, не скрывая восхищения, протянул руку Меньшиковой:

– Антон Аркадьевич, рад познакомиться.

– Ксения Олеговна, – Меньшикова снисходительно улыбнулась и тоже подала свою узкую руку с тонкими нервными пальцами. Вольский незамедлил пожать ее и галантно прикоснулся губами к персиковой коже, но Ксения тут же высвободилась: – У нас очень мало времени, профессор, – и повернулась к аудитории. – Надеюсь, господа, вам уже объяснили всю серьезность возникшей ситуации. Но я хочу еще раз удостовериться, что все здесь присутствующие имеют желание помочь ее разрешить.

Меньшикова выдержала пятисекундную паузу, давая возможность людям принять решение. Два человека из задних рядов поднялись и молча покинули зал, остальные даже не пошевелились, устремив взгляды на необыкновенную женщину.

– Хорошо, – вновь заговорила Ксения, на сей раз низким грудным голосом, – теперь я могу сказать вам, оставшимся, что справиться с положением удасться лишь всем вместе, как единому организму, единому сознанию. Это называется – эгрегор. Чтобы он заработал, от вас требуется одно: доверие. Вы должны доверить мне свои чувства, свои мысли, свой разум, позволить мне взять часть вашей жизненной энергии, чтобы противопоставить ее силу той темной силе, что пленила вас и продолжает разрушать ваше сознание, ваши души. У нас есть только одна попытка, второго шанса не будет!

Она снова сделала длинную паузу, медленно оглядывая зал, затем так же медленно вытянула вперед правую руку ладонью к аудитории.

– Доверьтесь мне, люди! – неожиданно гулко прокатилось по залу, будто включилась невидимая мощная квадрофоническая установка. Кажется, срезонировали даже стены. И все присутствующие, словно по команде, тоже вытянули перед собой правые руки. – Я – это вы! – вновь разнеслось по залу. – Мы едины! Вы – это я!

«Оумм!» – этот чистый и мощный звук внезапно буквально потряс помещение. Светильники вдоль стен разом мигнули и погасли. Но тьма не наступила. Странный рассеянный свет, словно светился сам воздух, заполнил зал. Это жемчужно-голубоватое сияние медленно пульсировало, задавая некий ритм, которому невозможно было не подчиниться. Я скорее почувствовал, чем увидел, что Ксения теперь стоит прямо передо мной, и, повинуясь какому-то внутреннему зову, я протянул к ней руки вперед ладонями. И в тот момент, когда наши ладони соприкоснулись, мной овладело непередаваемое ощущение силы и мощи, спокойствия и любви! Любви всеобщей, всеобъемлющей, всепоглощающей – вечной! В груди вспыхнул огненный шар, но пламя его оказалось не обжигающим, а ласковым и теплым, как летнее солнце, как руки матери, как губы любимой, как улыбка ребенка… В следующее мгновение нежное пламя заполнило все мое естество, омыло каждую клеточку и прянуло во все стороны живительными лучами.

«Оумм!» – грянуло во второй раз, и тысячи таких же лучей, сплетаясь и пересекаясь, заполнили все пространство зала, образуя огненный каркас гигантской полусферы. Световая пульсация ускорилась, потом слилась в единый импульс, поглотивший и людей, и зал, – все вокруг. Показалось, что свет вдруг обрел физическую плотность.

«Оумм!» – ударило в третий раз и световой кокон лопнул беззвучным взрывом во все стороны. Жемчужно-голубое сияние угасло, вновь вспыхнули обычные светильники, и в их бледном бессильном свете проступили привычные очертания зала и людей, сидящих в расслабленных позах с закрытыми глазами. Потом я увидел Ксению.

Она медленно развела руки в стороны и вверх и повернулась вокруг себя, как бы очерчивая невидимую границу.

– Кажется, получилось, – Меньшикова взглянула на меня, и показалось, что я очутился в синей ледяной купели.

– Да уж, – только и смог вымолвить я, непроизвольно передернув плечами. – Что-то не так, Ксения Олеговна?

– Господи, ну откуда ты такой взялся?! – внезапно с отчаянием почти выкрикнула она.

– Да в чем дело?! – Я совершенно искренне не понимал причины ее состояния.

– Идущий… – по ее красивому лицу пробежала волна судороги. – Если бы не ты, они были бы живы! – бросила мне Ксения и быстро пошла к выходу из зала.

– Почему «идущий»?.. Кто «они»?.. – бормотал я оторопело, глядя ей вслед.

Сзади раздалось кряхтение, затем хрипловатый голос профессора произнес: