Александр Зеленский: Схватка с преисподней

Незадолго до появления полиции со стадиона тихо, по-английски, исчезли Полуботько и Чесноков. Куда они подевались, ни я, ни руководители нашей команды так и не узнали. В Москву мы возвращались без них. Хорошо еще, что билеты на обратный рейс самолета были заказаны и оплачены заранее. А то пришлось бы нам заняться еще и добыванием денег в Мехико…» – на этом обрывались записки Воробьева.

Адрес центрального офиса туристической фирмы «Глобал» мне удалось отыскать в справочнике и я решил наведаться туда на следующее утро.

Первый этаж жилого дома из красного кирпича занимали разные организации. Когда я сказал охраннику, что ищу представительство фирмы «Глобал», тот потребовал мое удостоверение личности и подробно переписал у себя мое имя, отчество, фамилию, название медцентра, которым я руковожу, и служебный номер телефона.

Войдя в кабинет, на двери которого висела покосившаяся табличка «президент», я увидел расфуфыренную дамочку неопределенного возраста, сидевшую за компьютером.

– Это фирма «Глобал»? – уточнил я.

– А кто вам нужен? – процедила сквозь зубы хозяйка кабинета.

– Мне нужен Викентий Николаевич Полуботько.

– А это кто? – не поняла она.

– Наверное, ваш президент, – пожал я плечами.

– Не знаю такого, – произнесла дамочка и снова уткнулась в экран монитора.

– Послушайте? Это «Глобал» или не «Глобал»?! – начал я заводиться.

– Такой фирмы не существует в природе. Она самоликвидировалась, – насмешливо взглянула на меня дамочка.

– Аннигилировала, что ли?

– Что-то в этом роде.

– И где же искать теперь концы?

– В Америке, – вполне серьезно проговорила собеседница.

Мне ничего другого не оставалось, как повернуться и уйти. Что я и сделал.

По дороге в «Панацею» я пришел к окончательному выводу, что именно дон Луис, Полуботько, Чесноков и другие мафиози из наркокартеля каким-то образом смогли расправиться с опасным свидетелем, каковым стал для них Воробьев. Но вот как они сумели это проделать и кто стал непосредственным исполнителем их черных замыслов, этого я пока еще не знал. И узнать это, по-видимому, будет весьма не просто, ведь фирмы «Глобал» больше не существовало. Значит, все ниточки, ведущие к наркодельцам, оказались оборванными.

А ровно в полдень в моем кабинете раздался звонок. Я поднял трубку.

– Здравствуйте, – произнес приятный женский голос на другом конце провода. – С вами говорит следователь прокуратуры Коломийцева Татьяна Анатольевна. Мне нужен доктор Знаменский… Ах, это вы? Очень приятно. Я по поводу вашего сегодняшнего визита в офис фирмы «Глобал». Вам случайно фамилия Чесноков ни о чем не говорит?

– Говорит. Я даже его разыскиваю… – ответил я, ослабив узел галстука на шее.

– Не надо больше вам его разыскивать. Он сам нашелся… Вот что, официальный вызов я вам оформлять не стану – это лишняя морока и трата времени. Сможете приехать в прокуратуру прямо сейчас? Очень хорошо. Записывайте адрес…

Через полчаса я входил в кабинет Коломийцевой – совсем еще молодой симпатичной женщины.

– Присаживайтесь и ознакомьтесь с документами, – сказала она, вынимая из тощей папки несколько листов бумаги и кладя их на стол передо мной.

Первые же строки письма (а это было именно письмо, адресованное Генеральному прокурору России) так заинтересовали меня, что я на время забыл, где нахожусь.

«…Ликвидировать свидетеля – для этого прибыл я и двое моих помощников из Нью-Йорка. Я не люблю чистоплюев и маменькиных сынков. Во всем и всегда они были и остались круглыми отличниками, затвердившими на зубок, что хорошо, а что плохо в этой жизни. Противно! На такого круглого отличника плюнешь, а с него все скатится, как с гуся вода… Но убийство, на мой взгляд, это крайняя мера, и в данном конкретном случае оно было бы совершенно не оправданным. Я хотел просто встретиться с Воробьевым, поговорить с ним по-человечески, открыть ему глаза на то, что происходит сейчас в стране. Но он не шел на встречи, и тогда я принял план Полуботько: постарался завлечь Воробьева в определенное время в определенное место…

Полуботько все верно рассчитал. Как только Воробьев увидел меня на Смоленской площади у здания МИДа, он сразу же прилепился ко мне как профессиональный филёр. Я потаскал его за собой по гастрономам на Старом Арбате, а потом углубился в московские улочки. Дойдя до определенного дома, я свернул во двор трехэтажки и зашел в парадное, ведущее в художественные мастерские. Там-то я и притаился за дверью. Через минуту в подъезд вошел Воробьев, стал оглядываться. Искал меня. Ну, я и возник перед ним, как тень отца Гамлета…