Мишель Бюсси - Черные кувшинки

Я подумала о Нептуне. Вчера возвращаться из Вернона мне пришлось на такси. Выложила тридцать четыре евро! Сумасшедшие деньги, вы не находите, — меньше чем за десять километров? Ночной тариф, объяснил водитель. Ясное дело, они пользуются тем, что после десяти вечера на Живерни нет ни одного автобуса. Кстати, в такси шоферы в основном мужчины, женщин почти не бывает. По-моему, они специально кружат по вечерам вокруг больницы, высматривают старух, не умеющих водить. Стервятники! Знают, что никто не станет с ними торговаться. Хотя… Найду ли я такси, когда сегодня поеду обратно? Вроде бы врачи говорили, что вечером машину поймать трудно. Что, если я там полночи простою?

Мне-то что, но я не люблю оставлять на улице Нептуна.

Инспектор Лоренс Серенак прилагал неимоверные усилия, чтобы не пялиться на голые ноги учительницы. Он принялся рыться в карманах. Стефани Дюпен смотрела на него простодушным взглядом, как будто в ее позе — сидя на столе нога на ногу — не было ничего особенного. «Наверное, привыкла так садиться на уроках, — твердил про себя Лоренс Серенак. — Просто привыкла».

— Так что же? Какое отношение все это имеет ко мне?

Инспектор наконец выудил из кармана фотокопию открытки с «Кувшинками».

ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ. С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ.

Он протянул открытку Стефани.

— Мы нашли это в кармане Жерома Морваля.

Стефани Дюпен взяла у него открытку. Читая, она немного повернулась в профиль, и падающий из окна луч света, отразившись от белого листка, озарил ее лицо. В этот миг она напоминала читающую девушку в ореоле света с картины Фрагонара. Или Дега. Или Вермеера. Серенака пронзила странная догадка. В ней ведь нет никакой непосредственности! Каждое ее движение, каждый жест строго выверены. Она не просто сидит — она позирует. Стефани Дюпен выпрямилась. С ее бледных губ сорвался чуть слышный вздох — совсем легкий, но его дуновения хватило, чтобы развеять в пыль глупые подозрения инспектора.

— У Морвалей не было детей… Поэтому вы решили зайти в школу?

— Вы правы. Так что никакой мистики. У вас в классе есть одиннадцатилетние дети?

— Конечно, даже несколько человек. Мы принимаем детей от шести лет до одиннадцати. Но, если мне не изменяет память, никто из моих учеников не отмечает день рождения в ближайшие дни и даже недели.

— Вы не могли бы составить мне список? С адресом, датой рождения… Ну, вы понимаете.

— Вы полагаете, это может быть связано с убийством?

— Или да, или нет. Мы пока продвигаемся на ощупь. Расследуем несколько версий. Кстати, вам эта фраза о чем-нибудь говорит?

Серенак проследил за взглядом Стефани, которая снова уткнулась в листок. От напряжения она даже слегка наморщила лоб. Он смотрел на нее и наслаждался.

Она продолжала изучать глазами открытку. Потом несколько раз моргнула, шевельнула губами и наклонила голову. Облик читающей женщины всегда очаровывал инспектора. Неужели она над ним смеется? Но откуда она узнала?..

«Преступно мечтать, ждет виновного кара».

— Так как же? Не представляете, откуда эта фраза?

Стефани Дюпен спрыгнула со стола. Прошла к книжному шкафу, наклонилась к нижней полке и с широкой улыбкой повернулась к инспектору, протягивая ему книгу в белой обложке. Лоренсу почудилось, что он слышит, как под тонкой тканью платья колотится ее сердце — словно воробушек, что дрожит от страха, но не решается вылететь из клетки с распахнутой дверцей. «Что за глупости лезут в голову», — спохватился он и взял книгу.

— Луи Арагон, — своим чистым голосом сказала Стефани. — Простите, инспектор, но придется преподать вам еще один урок.

Лоренс послушно уселся за ближайшую парту.

— Я в восторге. Я вам уже говорил.

Она снова засмеялась.

— С поэзией у вас дела похуже, чем с живописью. Строчка на открытке взята из стихотворения Луи Арагона.

— Я потрясен.

— И напрасно. Моей заслуги здесь нет. Во-первых, Луи Арагон был частым гостем в Живерни. Он единственный из людей искусства, кто продолжал приезжать сюда и после смерти Клода Моне. Во-вторых, это строка из стихотворения Арагона, знаменитого, в том числе, тем, что оно стало первой жертвой цензуры при правительстве Виши в сорок втором году. Еще раз простите за менторский тон, но, когда я скажу вам, как называется стихотворение, вы сами поймете, почему у нас в деревне его учат наизусть все школьники.

— Неужели «Впечатления»?

— Мимо. Но вы почти угадали. Стихотворение называется «Кувшинки».