Вячеслав Белоусов - По следу Каина

Бросался в глаза электрический светильник, выхватывающий из мрака главную часть подполья. В глубине помещения он возвышался на круглом одноногом ажурном столике, почти приставленном к ветхому кожаному дивану барского вида, на котором сидел или полулежал, привалившись к спинке, человек в тёмном плаще. Широкополая шляпа закрывала лицо, воротник плаща поднят, человек не двигался, не подавал никаких признаков жизни.

В подполье с Донсковым мы оказались первыми, но дождались и пропустили вперёд Федонина, который пыхтя, преодолел крутые попискивающие под ним ступеньки, твёрдо встал на обе ноги и по-хозяйски грузно прошествовал мимо нас прямиком к свету. Его рост позволял не пригибать головы. Подойдя к дивану, он кашлянул, но человек не пошевелился. Донсков спрятал пистолет в кобуру, сунувшемуся было в люк с автоматом Фоменко сердито крикнул:

– Дежурь там! Глаз с неё не спускать!

Мы окружили столик.

Светильник был выполнен в виде вздыбившегося бронзового толстозадого жеребца, на котором едва удерживался французский император в знаменитой своей треуголке со шпагой в руке и с развевающимся знаменем за спиной. Оно и испускало свет достаточно яркий, чтобы различить груду пепла на металлическом подносе, занимавшем остальную часть стола. Это уничтоженное огнём содержимое и выделяло сейчас едкий зловонный запах, а недавно и дым, так как других следов сгоревшего не обнаружилось. Федонин потянулся к шляпе, но человек будто того и ждал и пальцем руки, одетой в тонкую перчатку, приподнял её так, чтобы нас видеть.

– Что ж ты сжёг, любезный Викентий Игнатьевич, нас не дожидаясь? – с интересом, но бесцеремонно и строго спросил Федонин и кончиком ногтя пошевелил пепел; груда покачнулась и начала разрушаться, падая хлопьями на пол.

– Вот Бог и дал, свиделись, Павел Никифорович. А я уж не надеялся, – прозвучал из-под шляпы хриплый голос, лицо так и не появилось. – Примите моё нижайшее.

– Килограмма два, не меньше спалил, – упрекнул, словно давнего знакомого старший следователь. – Чего жёг-то? Не одна тут бумага. Похоже, и фотографии огню предал? Вонь какая!

Играл ли он задуманную роль или опять подходы подбирал, я не стал ломать голову, старый лис знал, что делал, хотя главное было ясно – мы опять опоздали.

– Простите покорно, Павел Никифорович, – человек сдвинул наконец шляпу на затылок, стало видно серое его лицо с запавшими измученными глазами. – Не думал я, что скоро поспеете. Хотя видел, ваши ребятки на пятках моих сидят. А вот, что вас потревожат, совсем не ждал!.. Даже не посмел бы. Что же это делается, ночь, полночь!.. Извиняюсь за беспокойство.

Донсков едва сдерживал себя, следя за благочинным этим общением. Я, привыкший и не к таким номерам старого лиса, постарался найти и себе занятие, попробовал оглядеться повнимательней, прежде всего рассматривая, что было поблизости. В таких случаях Федонин не позволял особой самодеятельности.

За моей спиной оказался довольно крепкий ещё книжный шкаф хорошей старинной работы. Одна из стеклянных дверок его была приоткрыта, и благородный в вензелях витой ключ подсказывал, что содержимым недавно пользовались. На второй полке я заметил откровенно высовывающийся из общего ряда почтенный фолиант. Его я и попробовал вытащить и открыть. Издание было дореволюционным, девятнадцатый век. «Наиболее секретные документы из “Архивов Бастилии”, составленные знаменитым Франсуа Равессоном, о судебных процессах над злодеями и отравителями, казнёнными или проведшими остаток жизни в заточении; а также секреты наиболее редких ядов и способы их приготовления с древних времён и до дней нынешних», – прочитал я на первом листе.

– Да, да, молодой человек, – послышался голос с дивана. – Меня интересовала эта вещица, что вы держите в руках… Смысл жизни!.. Я не нашёл ответа. Приходится сожалеть…

– Успел? – Федонин кивнул на склянку, сразу нами не замеченную на столике между светильником и подносом.

Он взял её двумя пальцами осторожно, словно гадкую змею и потряс на свет. На донышке колыхнулись бесцветные остатки.

– Пришёл и мой черёд. Пора собираться.

– Цианистый калий?

– Упаси бог! Разговаривал бы я сейчас с вами…

– Юрий Михайлович! – вскинулся Федонин к капитану. – Вызывай врачей! Срочно!

– Эк вы куда! – хмыкнул с горькой гримасой Дзикановский. – Опоздал Макар на базар.

– Чего?

– Успокойся, Павел Никифорович.

– Чего? – снова нервно дёрнулся старший следователь.