Вячеслав Белоусов - По следу Каина

Закончив со стенами и местностью около них, таким же образом мы обследовали весь внутренний дворик, потом вышли за ворота и оттуда отправились озирать местность возле стен, выходящих на улицу. У Дзикановских на улицу выходила одна стенка с маленьким оконцем. Это было кухонное окно, задёрнутое занавеской; оно тускло светилось; не удержавшись, я заглянул в щёлку, но тут же отпрянул: подперев голову обеими руками на меня в упор смотрело, вы не поверите, прямо-таки сова – круглое лицо той самой особы, турчанки или иранки по имени Мирчал, поражало оно тяжёлой скорбью и отчаянием, губы плотно сжаты, глаза закатились в чёрных глазницах. Рядом у керосиновой лампы сидел капитан Донсков и что-то ей говорил. Он был ко мне вполоборота, но я видел, как зло дёргался его рот. Над женщиной возвышался старший лейтенант Фоменко с автоматом наперевес. Кулак Донскова равномерно ударялся по крышке стола, но стука я не слышал, только лампа дрожала и помигивала, нещадно коптя. Но никто этого не замечал.

– Иди-ка сюда, друг мой сердечный, – позвал меня Федонин, но младший лейтенант опередил и уже поедал глазами старшего следователя, готовый исполнить любое его указание.

Старый лис пнул ногой деревянный щит, обитый ржавым железом. Куча сухих листьев и мусора отлетела в сторону, и щит оказался крышкой весьма объёмного люка, а мой чуткий на аллергию нос тут же уловил посторонний запах.

– Вот! – снисходительно взглянул Федонин на меня с видом победителя и губы поджал, больше ничего не добавив.

Семёнов, догадавшись, что от него требуется, уже возился с крышкой, пытаясь её открыть. Мешал заржавленный замок. Несколько ударов каблуком ботинка хватило, чтобы младший лейтенант преодолел препятствие, он нагнулся, поднатужился, и крышка сдвинулась. Семёнов сунулся в открывшуюся тёмную пустоту.

– Чем пахнет? – спросил Федонин.

– Сухо.

– А ещё чего? Ты посвети получше фонариком, – величаво подсказал старый лис.

– Лестница тут деревянная, – подал голос Семёнов. – И дымком попахивает.

– Дымом? Точно! Так и должно быть. Жгли чего-то…

– Вроде. Снизу в нос ударяет, – Семёнов уже готов был ринуться по лестнице вниз.

– Стоп, боец! – опередил его Федонин. – Как бы она под тобой не развалилась. А это, брат, улика! – он многозначительно поднял большой палец вверх. – Следок! Где-то что-то жгли… что-то уничтожали… Ты здесь карауль. У крышки. Кто знает? Вдруг я на этот раз не ошибусь.

И Федонин решительно направился во двор и также решительно распахнул дверь в квартиру Дзикановских. От стола навстречу бросился Донсков:

– Долго же вы добирались, – успел сказать он, но старший следователь, не задерживаясь особо, занял его место на стуле напротив женщины, осторожно коснулся её ладошкой, словно пробуждая от тяжёлого сна, а когда она подняла на него свои совиные огромные глаза, тихо и миролюбиво проговорил:

– Прошу простить меня, любезная Мирчал, я представляю здесь прокурора области…

Женщина молчала, но жизнь мелькнула в её пустых глазах, а боль и страх сменились едва заметным любопытством.

– Если вы хотите увидеть ещё живым вашего… патрона, – ничего лучше Федонин, запнувшись, видимо, не подобрал, – советую вам показать вход в подполье…

Женщина вздрогнула, выдав себя, и, поняв это, смутилась.

– …иначе я прикажу вскрывать весь пол, – твёрже закончил Федонин. – Тогда уже вы будете виновны в смерти Викентия Игнатьевича. Успел он принять яд?

Это прозвучало неожиданно не только для всех нас.

– Нет! – вскрикнула женщина и, вцепившись в Федонина обеими руками, затряслась в громких рыданиях.

– Истерика! – обернулся Федонин к Донскову. – Юрий Михайлович, займись ею! Что вы все стоите?

Капитану удалось оторвать женщину от Федонина, он попытался поднять её на ноги и повести с кухни в большую комнату, но та упёрлась, тыча рукой под стол.

– Тайник там? – догадался Федонин.

Женщина уронила голову на грудь и без чувств повисла на руках Донскова.

– Семёнов! – заорал капитан, но Фоменко уже, убрав лампу, двигал стол в угол, кто-то сорвал дряхлый коврик, под ним открылся изящный лючок с металлическим кольцом.

– Я сам! – бросился Донсков к люку. – Дзикановского надо взять живым!

Из открытого подземелья дохнуло дымом. Донсков соскочил вниз и исчез.

Помещение было низким, вагонообразным, с углами, тонувшими в дыму и темноте, завалено мебельной и прочей рухлядью, которая теперь именуется не иначе как благородным антиквариатом и даже раритетом. Во множестве поблёскивали древней позолотой рамки картин, всяческие церковные принадлежности, иконы, но всё это было безобразно свалено в кучи, покрыто пылью и паутиной. Дым, к моему удивлению, скоро рассеялся почти совсем, уже не мешал дыханию и глазам, от распахнутого нами люка усилилась имевшаяся, наверное, естественная вентиляция тайных ходов, подобных обнаруженному нами на улице. А сколько их ещё здесь было?..