Лена Элтанг - Радин

– Итак, вы прочли мое письмо и знаете все детали. – Она пропустила его просьбу мимо ушей. – У вас довольно сильный акцент. Впрочем, я по фамилии поняла, что вы нездешний.

Он молча кивнул, разглядывая ее лицо, смуглое и бледное, как у всех местных женщин, цвета изнанки табачного листа. Кресло было похоже на две автомобильные шины, положенные друг на друга, сидеть в нем было удобно, хотя колени торчали перед лицом.

– Сеньор Питтини, верно? – Она выдвинула ящик стола и достала записную книжку. – Vi prego, abbiamo poco tempo . Мне нужен такой же лебедь, какого вы сделали для сеньоры Эмилии. Все держим в секрете, это необходимое условие.

Радин вздрогнул от звука итальянской речи и отвел глаза. Почему она даже не взглянула на мою визитку? И кто этот Петтини – декоратор?

– Размером лебедь должен быть такой же. И полное сопровождение!

Лучше мне уйти, пока не поздно, думал Радин, чувствуя странную нарастающую радость и удивляясь ей. Здесь какая-то незаконная затея, как пить дать.

– Устрицы фин де клер и, пожалуй, пару ящиков совиньона, – продолжала галеристка, помечая в записной книжке золотым карандашиком. – Тапас на ваше усмотрение. Униформа обязательна, посуда одноразовая, салфетки полотняные. Составите смету и пришлете мне не позднее семи часов. Вам ясно?

Что устрицы, пришли? о радость! летит обжорливая младость, вспомнил Радин, глядя на крупный, густо накрашенный рот. Извиниться и выйти вон, пока она не опомнилась. Выйти, вернуться в гостиницу, где ждет неоплаченный счет, и убраться из города несолоно хлебавши, на жесткой скамейке второго класса.

– Боюсь, вы ошиблись, сеньора Варгас, – сказал он, откинувшись на спинку кресла. – Я не итальянец из кейтеринга. Я частный детектив из Санкт-Петербурга. Меня наняли, чтобы найти пропавшего человека.

Лиза

Прабабушка Паша всегда дарила мне на день рождения подставку для ножей с двумя лаликовыми головами ангелов, каждый раз ту же самую, потом она умерла и не смогла забрать ее обратно из буфета, так что ангелы остались у нас, пережили маму и разбились при переезде. Пра жила на Маклина, а к нам на Малый проспект приходила раз в месяц, чтобы сводить меня в кафемороженое, я быстро поедала земляничное с сиропом и убеждала ее заказать себе такое же, нет уж, говорила пра, доставая свой стыдный вязаный кошелек, сама ешь, у меня от него зубки зябнут.

Когда я увидела Ивана в редакции, он мне не слишком понравился, я даже хотела дождаться другого клерка, чтобы отдать объявление. Светлые, воспаленные, будто морем разъеденные глаза, которые он все время тер кулаком, надутый вид, неровные пятна румянца, все выдавало в нем человека слабого, закрытого, с плохо прогретой сердечной мышцей, к тому же он был похож на одного аспиранта, с которым я встречалась после школы, а тот был самый настоящий ботаник, перед свиданием он покупал дурацкие колокольчики, чтобы вешать себе на разные места, от их позвякивания мурашки бежали по всему телу, будто от холода.

Потом, когда мы вышли на улицу, Иван купил мне винограду с уличного прилавка, выгреб последние монеты, и еще не хватило, но продавец махнул рукой, подмигнув мне из-под мехового кепи. В какой-то момент, пока Иван рылся в карманах, мне показалось, что он достанет потертый вязаный кошелек моей пра! Бедный, бедный, думала я, возвращаясь домой, выучился на филолога и пропадает в рекламной газетке, наверное, обедает в складчину с теми шумными людьми, от них оглушительно пахло вареной капустой.

Через неделю он позвонил мне, позвал прогуляться по Петроградской стороне, а там завел во дворик возле кинотеатра «Свет», вытащил из сумки бутылку вина, развернул бумагу с ветчиной и засмеялся: бокалов нет, я опаздывал, очень хотелось вас угостить, а кабаки я с трудом переношу. Chateau Montrose St Estephe . В винах я немного разбираюсь, после школы ходила на курсы сомелье, правда, всего два месяца, но хватило, чтобы понять, что мы пили на скамейке возле ржавых качелей.

Я тогда не знала, что Иван играет, подумала, что он влез в долги, чтобы произвести на меня впечатление. В тот день, сидя верхом на скамейке, я разглядывала его с удивлением: куда подевались бесцветный голос и линялый румянец? На меня смотрели длинные, нестерпимо синие глаза, темный, будто перышком обведенный рот произносил что-то живительное, смешное, а чистое, худое лицо казалось прохладным, как яблоко. Да тот ли это парень вообще?

Я прихлебывала из горлышка, а он был голоден и занялся ветчиной, мы сидели возле чужого парадного, люди входили и выходили, оскомина сковала мне десны, но я не успокоилась пока не выпила все, что было. Потом он отвел меня домой, и мне пришлось минут двадцать посидеть в подъезде на подоконнике, чтобы выветрился хмель.