Андреас Грубер - Смерть с уведомлением

Снейдер остановился перед входом и указал на навесной замок:

– Такой же, как и в подвале Карла.

Данная улика еще ничего не доказывала, но между тем уже слишком многое говорило не в пользу Карла Бони. Сабина заглянула между Колером и Снейдером в помещение. Этот участок подвалов был размером около пятнадцати квадратных метров. Красные кирпичи. Без штукатурки. В центре стоял двухметровый бетонный столб, из которого свисали две пластиковые трубки, другими концами они уходили в жестяные ведра. К потолку крепилось грузоподъемное устройство из веревок и блоков. Привычного сладковатого запаха разложения не было. Вместо этого невыносимо несло мочой, фекалиями, рвотой и гниением.

Прожекторы освещали все углы помещения. Экран из алюминиевой фольги отражал свет. На месте преступления работал криминалист в латексных перчатках и голубых бахилах; конец галстука был заправлен между пуговицами натянутой на животе рубашки. Сотрудник был очень полный и наклонялся с большим трудом. Он как раз опустил шпатель в полиэтиленовый кулек, пронумеровал его и отметил место находки флажком. Затем сфотографировал место и положил кулек на гору пакетов, которые лежали за ним в углу.

– Шпатель – отпечатков пальцев нет, – пробормотал он в диктофон. – Пятна ржавчины, прогнившая ручка. Расстояние до трупа… – Он посмотрел на рулетку, которая лежала на полу. – Два метра сорок сантиметров. Номер восемь.

– Глудовац, можно нам осмотреть место преступления? – крикнул Колер внутрь комнаты.

Криминалист тяжело поднялся.

– Как я должен здесь работать? – Его двойной подбородок затрясся. – На Тристерштрассе в час пик движения меньше. Если можно, ни к чему не прикасайтесь. И наденьте это! – Он сунул Колеру пачку голубых бахил, и Сабина заметила золотой «Ролекс» у него на запястье.

Колер подождал, пока криминалист протиснется мимо них, потом натянул бахилы на ботинки и передал другие Сабине и Снейдеру.

– Вашего коллегу зовут Глудовац? – прошептала Сабина, когда криминалист уже не мог их услышать.

Колер кивнул.

– Брюзга. Шурин начальника полиции.

Теперь ей кое-что стало ясно.

– Поэтому он носит золотые часы?

– Нет, по другой причине. – Колер достал из кармана штанов баночку с ментоловой мазью и передал Сабине. Она нанесла себе немного под нос.

Снейдер отказался.

– Я знаю, как пахнут трупы.

– Это не из-за трупа, – пояснил Колер. – Женщина умерла не так давно. Возьмите.

Снейдер помазал мазью под носом. Затем они последовали за Колером в склеп.

– О боже! – вырвалось у Сабины.

Колер грустно улыбнулся. Несмотря на ментоловую мазь, вонь из жестяных ведер была невыносимая – а ведь Сабина выросла на ферме с коровами, свиньями и курами.

По отмеченной дорожке она обошла вокруг столба, увернувшись от цепи, которая свисала с потолка. На конце болталось зеркало – наверняка часть оборудования криминалиста. У цоколя бетонной колонны стояла раскрытая медицинская сумка. За цоколем показалась женщина в белом халате, которая со скальпелем и медицинским зеркальцем обследовала труп. Эту работу можно было сделать только сейчас. Если бы техники уголовной полиции сначала вырезали труп из бетонного блока, все покрыла бы цементная пыль толщиной несколько сантиметров.

– Доктор Ирена Никински, – представил Колер женщину.

– Да, – подтвердила врач, не поднимая глаз. Это была высокая блондинка с веснушками на лице и длинной заплетенной косой. – Ты постоянно таскаешь сюда новых людей. Словно на экскурсию по Шенбрунну, – сухо сказала она.

– Коллеги из висбаденского БКА и мюнхенской уголовной полиции, – представил их Колер.

– Тебе виднее. – Она взяла маленький фонарик в зубы. – Твой шеф наверняка поймет, если твои посетители здесь все вытопчут, – прошепелявила она.

На удивление, Снейдер не сказал ни слова. Сабина встала рядом с патологоанатомом, чтобы взглянуть на колонну с другой стороны. Примерно на уровне головы из бетонного блока выступало лицо. Луч света от фонарика танцевал по нему. Ткань на скулах уже распухла, глаза ввалились, зрелище было ужасное. Сабина почувствовала позыв к рвоте и отвела взгляд. Краем глаза она видела, как Снейдер изучает каждую деталь, словно его завораживала больная фантазия Штрувельпетера.

– Женщина мертва около двадцати четырех часов, максимум тридцать, – пояснила судебный врач. – Влажная атмосфера здесь ускоряет процесс разложения.

Снейдер подошел ближе.