Алиса Дерикер - Ядовитый апельсин

Игорь, правда, подозревал, что за этой, годами культивируемой ненавистью, на самом деле скрывается какое-то изувеченное восхищение друг другом. Иначе он не мог бы объяснить, почему две женщины прошли всю жизнь рука об руку, не переставая говорить друг о друге гадости.

– Потом была Рита с апельсинами и конфетами, я их даже попробовать не успела, так жалко! Надежда ещё была и Конкина. И ещё Светка Волошина, но она без апельсинов приходила, она наконец-то квартиру отсудила, ты представляешь?

– Какую квартиру?

– Ну, Светка Волошина! Она же судилась с родственниками за квартиру полтора года и, представляешь, наконец отсудила. Игорь, я поражаюсь порой твоей памяти, тебе абсолютно точно нужно пропить глицин. Послушай меня, я тебе дурного не посоветую!

Игорь только рукой махнул. Света Волошина, мамина старая подруга, была такой курицей, каких ещё надо поискать. Подозреваемая из неё была откровенно так себе.

Правда, и среди остальных представить кого-то в роли хладнокровного убийцы было трудно: женщины предпенсионного возраста, все плюс-минус ровесницы мамы, почти все семейные – ну, какие они отравительницы?

Тёть Рита Яровая – мамина подруга с детства. Эффектная блондинка, она и сейчас ещё выглядела очень женственно и привлекательно. В школе они с мамой были первыми красавицами, сидели за одной партой, помогали друг другу с уроками. Хотела бы она маму отравить – уж за сорок с лишним лет бы давно бы представился случай поудобнее. Представить её убийцей Игорь решительно не мог.

Тем более, что она часто играла с ним, пока мама была занята на репетициях. Теть Рита читала ему, приносила подарки, они вместе рисовали и кормили голубей. Она поздно родила сама и всю свою нерастраченную любовь дарила крестнику – Игорю.

Тёть Надя была низенькой и круглой, как колобок. Она доводилась им какой-то родственницей и много помогала. Всю свою жизнь она проработала бухгалтером, и потому с годами становилась всё занудней и занудней. Правда, в других вопросах её можно было бы назвать даже немного ушлой, например, она всегда торговалась и почти никогда не покупала одежду, если ей не скидывали немного за торчащую нитку или плохо пришитую пуговицу. Но она всегда четко делила людей на «своих» и «чужих», и Игорь с мамой были своими.

Это их с мамой родство было настолько смутным, что Игорь даже не представлял себе, кто у них общий пра – то ли та двоюродная бабка, на похоронах которой они были семь лет назад, то ли кто-то ещё. Но он точно знал, что к тёте Наде всегда можно обратиться с просьбой и она выручит.

Конкина перешла в мамину школу в старших классах. Однажды мама две недели лежала с гриппом, а когда вышла – на её месте рядом с Ритой сидела новенькая девочка. Но они подружились.

Конкину почему-то все звали по фамилии. Фамилия ей шла: маленькая, шустрая и юркая, как крыска из мультика про Шапокляк, Лариса Вениаминовна была из тех, про кого говорят «маленькая собака – до старости щенок». У неё были красивые серые глаза какого-то необыкновенного разреза: как у лисички, говорила мама.

Конкину подозревать тоже не хотелось: от неё всегда пахло конфетами, она много и заразительно смеялась, и её любили в любой компании. А ещё в детстве она приносила Игорю жвачку с цветными вкладышами. Тогда это был такой дефицит…

Что и говорить: одно дело вспоминать их с теплом и благодарностью, и совсем другое – подозревать в убийстве.

Игорь глянул на часы и поспешил распрощаться: было уже пять минут первого, его ждал Константин. Проходя по коридору мимо «дежурившей» сестры, он невольно скорчился: какая-то пародия на охрану. Ну, какой от неё тут может быть прок?

Сунув руки в огромные карманы ветровки, он бодрым шагом вышел из больницы. Костик уже ждал его и быстро курил, глубоко и нервно затягиваясь. Так курят студенты перед экзаменом, а ещё родственники у морга, когда им предстоит идти опознавать погибшего. Игорь отмахнулся от этих мыслей.

Они пожали друг другу руки и сели на скамейку чуть поодаль от дорожки, где ходили люди.

– Игорь, я тебе как своему сейчас скажу то, что говорить не должен.

– Могила.

– Отравление. Унюхали уксус, потом в пищеводе нашли ожоги – потому и всполошились. Естественно, заподозрили, не было ли кровотечение вызвано уксусной кислотой. Наши всё подтвердили. Пономарёв протокол подписал.

Игорь кивнул. Вспомнился сырой холодный морг, провонявший формалином так, что глаза начинали слезиться ещё с крыльца. Как они там работали – Игорь не представлял.