Александр Звягинцев - Рецидивистка

— Твоих детишек вроде бы отец Афанасий крестил?

— Он. Только если ты исповедовать меня пришел, то не по адресу обратился, — отрезал Колода. — Не наша братва попа замочила!

— А дети здоровые растут?

— Нормально растут. А что тебе мои дети? — нахмурился Колода.

— А то, что твои растут, а у святого человека Афанасия, который зла никому не сделал, наследник еще не родился, а уже осиротел.

— Ты опять на нас катишь? Я же сказал уже — не наши, — сжал зубы Колода.

— Между нами, Паша, по жизни счеты есть, и я не забыл об этом, когда шел сюда. Но пришел я по другому делу…

— Так говори — по какому.

— У нас, Паша, случилось злодейство. Злодейство, которое ни простить, ни спустить нельзя… А все к тому идет…

— А я-то тут при чем? Я в ментах не служу. Ваши законы не защищаю, — криво усмехнулся Колода.

— А я служу. Всю жизнь. Поэтому слушай меня внимательно. Вчера под вечер иду я из бани и вижу: во дворе «супермаркета» в джипе тамбовские «быки» Мокей и Мерин о чем-то базарят с Ломакиным… Знаешь такого?

— Знаю, конечно. А насчет тамбовских — точно? — насупился Колода. — Не путаешь, случаем?

— Проверил. Этот джип принадлежит Мокею. Номер: Тамбов, 634 РУС. И на обочине тоже…

— Какой обочине? — не понял Колода.

— На обочине, у которой батюшку нашли, в мерзлой моче отпечатался шипованный протектор этого джипа…

Колода смотрел на него своим беспросветным взглядом.

— Ну, что скажешь, Паша? Или помолчишь в сторонке?

— А скажу я вот что, — не торопясь сказал Колода. — С тамбовскими мы это дело перетрем. И если они на нашей земле попов валят почем зря, ответят. А вот с Ломакиным этим — извини. Тут не наше дело, не нам с ним и разбираться.

— А кому же? — как-то зря, просто от безнадежности, неожиданно даже для себя самого, выпалил Зарубин.

— А ты сам подумай, — хмыкнул Колода. — Помнишь, ты мне на допросах все советовал: «Подумай, Паша!» Вот теперь твое время пришло — подумать. Ты же всю жизнь в ментах, все ходы знаешь… Или не все? Вон… прокуратура для этого есть…

«А ведь прав Колода, прав», — устало думал Зарубин по дороге домой. Не его, Паши Колоды, это уровень. Но прокуратуре этот фрукт тоже не по зубам — уж больно круто он с областной властью завязан. И никто не знает, для себя Ломакин землю из-под воскресной школы выдирает с кровью или для кого-то, кому законы по нынешним временам и вовсе не писаны.

Тоскливо и погано было на душе у старого милиционера. Много он повидал на своем веку, и смертей немало, но эта последняя будто что-то надломила в нем. И тот выбор, который ему предстояло сделать, пугал его своей неизбежностью и неотвратимостью.

На следующий день по трассе в Тамбов промчались в метельной мгле три иномарки, под завязку набитые братвой.

Зарубин в это время копался в своем сарае, перебирал инструмент, какие-то старые вещи, а потом достал из застрехи пятизарядный карабин с оптическим прицелом. Девять лет назад сын-геолог выменял этот карабин у эвенков на три бутылки спирта с радиоприемником «Спидола» в придачу и привез в подарок отцу, любителю кабаньей охоты. Было это в его последний приезд… В тот же год сын пропал в саянской тайге. Чтобы не травить душу, спрятал тогда убитый горем Зарубин нераспакованный и незарегистрированный карабин под застреху и никогда оттуда не доставал. Тяжело вздохнув, он развернул полуистлевшую оленью шкуру, в которую было завернуто оружие, и стал чистить его от затвердевшей заводской смазки.

Тамбовская братва встретила своих коллег из Горайска в лесопосадке на десятом километре шоссе Тамбов — Москва. «Тамбов» не понимал, из-за чего взбеленился «Горайск» и застолбил экстренную «стрелку», поэтому братва нервничала и поминутно хваталась за стволы.

— Шлык, говорить есть за что! — крикнул в сторону тамбовцев Колода и направился с двумя «быками», держащими правые руки в оттопыренных карманах, навстречу их авторитету Гришке Шлыкову, по кличке Шлык. Со Шлыком тоже подошли два «быка», готовые в любой момент выхватить пушки и шмальнуть в любого, кто стоит на пути. Колода последний срок парился вместе со Шлыком на «особо строгом режиме» за Полярным Уралом, поэтому им не надо было долго обнюхивать друг друга.

— Твои, Шлык, «быки», Мокей и Мерин, у нас попа Афанасия по заказухе замочили, — сказал Колода. — Мочить друг дружку будем или без понтон и мочилова кинешь нам гнид?

— Попа Афанасия?! — вытаращил глаза Шлык. — Ну знаю я этого попа. Хоть из фраеров, а святой человек был.