Александр Звягинцев - Рецидивистка

Желваков достал потертую планшетку, вынул из нее несколько бумаг и торжественно зачитал:

— «Кандыба В.Т. без моего разрешения лег на меня и стал совершать возвратно-поступательные движения так быстро и ловко, что я не успела и не посмела посопротивляться». А, Егор Аверьянович, как излагает, собака! Понимаешь — не успела, а главное, не посмела… И заметь, именно — посопротивляться! Маленько так, для вида и очистки совести… А то, не дай бог, этот Кандыба В. Т. с нее слезет!

А вот еще… «Кроме того, прошу учесть, что прежние судимости характеризуют меня как хулигана. А хищение — не мой профиль работы». Или: «Он остановил меня и попросил десять рублей. Я дал. А он стал давать мне сдачу кулаком. Нанес сильный удар в живот и тем самым разбил до крови нос». «Хвощан бывает пьян систематически, каждый раз устраивает скандал, не упускает случая и побить. В работе не нуждается, так как живет на моем иждивенстве и даже спасибо не скажет. Прошу принять меры к хулигану. Но если будете сажать, то ненадолго. Потому как я к нему сильно привыкла».

Егор Аверьянович, и сам читавший немало таких бумаг, тем не менее не выдержал и расхохотался.

А Желваков уже зачитывал другое сочинение.

— «Отношения в нашей семье накалялись с каждым днем. И вот в этой нервной обстановке я совершил кражу кирпича со стройки. Что является смягчающим меня обстоятельством. А сумма иска о разделе двора, предъявленная мне вышеупомянутой женой, является ненаучной фантазией и прямо пропорциональна ее корыстным запросам»… А вот! «Алкогольные напитки употребляет не зло, но имеет опасную тенденцию — пить в одиночку. В последнее время снизил требовательность к себе, но повысил халатность»…

Абелин сжал зубы, чтобы не заржать в голос. На душе стало легко и весело.

— Смешно? — спросил Желваков, засовывая бумаги обратно в планшетку. И сам себе ответил: — Смешно. Но это мой мир, Егор Аверьянович, мой. Я его знаю и понимаю. Тут я свой человек. А то, что сейчас надвинулось, мне чужое напрочь. Не понимаю я, что происходит. И понимать не хочу.

Желваков секунду задумчиво помолчал.

— Ну, как понять, когда мальчишка, тихий и застенчивый, студент техникума, пишет письмо настоятелю нашей церкви с требованием положить в условленное место «дипломат» с миллионом рублей, а иначе он взорвет в храме во время службы гранату с отравляющим веществом! Ты, понимаешь, Аверьянович, не сам храм взорвет, а людей молящихся — гранатой с отравляющим веществом! Ты мне объясни, как такое сопливому еще пацану в голову прийти может?!. Там же во время службы только бабки с детишками — и вот их он отравляющими веществами…

Или мы тут задержали молодых бандитов с оружием. Стали разбираться, что да как, да почему… А они знаешь, что говорят? Мы, говорят, делим район на сферы влияния! Кто что контролировать будет. Понимаешь, нас всех с дедами, бабами, ребятишками, с отцовскими домами и могилами делят между собой. Я как услышал, меня аж ошпарило как будто. И самое интересное, все всё знают, а сделать ничего нельзя. Так еще адвокаты из города понаехали — а почему вы их задержали, по какому праву? Говнюков этих… Я бы их, будь моя воля, на площади положил голыми задницами кверху и порол розгами в рассоле недельку. И день, и ночь. Может, до них бы что и дошло! Так нет, я им права должен зачитывать!.. И адвокатов этих тут же расстелил бы, чтобы понимали — защищать надо людей, а не выродков со свихнувшимися мозгами.

Не могу я на все это спокойно смотреть, душу мне выворачивают наизнанку. Я могу понять, когда человек буханку хлеба украл, чтобы с голоду не сдохнуть. Но когда врач продал все запасы донорской крови в больнице и ему не с чем операции делать — понять не могу… Нет, лучше с дедом Друзом на лавочке на солнышке греться.

Старый Друз сиял, как намасленный блин. Оказывается, во время отсутствия Абелина он провел давно задуманную войсковую операцию против пацюков. Операция прошла блестяще. Всем сельским пацанам было сказано: тот, кто принесет в дом старого Друза крысоловку, поставит, где укажут, а потом принесет пойманного пацюка, получит сразу десять рублей. Пацаны тянулись в дом Друза несколько дней, были даже и девчата. Крысоловки расставили по все углам подвала, а в объявленный день пришли их забирать, так как семейство Друза даже подходить к ним боялось. Друз лично принимал каждого пацюка, визжащего от злобы и страха, а взамен вручал десятку.

Прием боевых трофеев к приезду Абелина и Желвакова был закончен, и им только оставалось слушать хвастливые речи старика, гордого собственной смекалкой. Решив покурить на свежем воздухе рядом со счастливым от собственной хитрости стариком, Желваков бросил в стоявшую рядом бочку с дождевой водой горящую спичку.