Андрей Молчанов - Вход в лабиринт

С другой стороны, о сотрудниках Решетов заботился, выписывая премии от фонда бедствующим служакам из бухгалтерии, канцелярии, кадров, комендантского взвода, опять-таки создав бесплатную столовку и медпункт, распределяя бесхозный конфискат, чей ассортимент был безграничен – от «шампанского» до шампуня. Да и вообще от «А» до «Я» – то бишь армянского коньяка и японских телевизоров. Кроме того, на внебюджетные средства реставрировалось здание управления. Голые, крашенные масляной краской стены и сгнивший, дыбившийся паркет сменили хоромные отделочные материалы, ковры, двери красного дерева и отменная сантехника. Повилась, стыкуя этажи, мраморная лестница с кованым чугуньем и налитым золотым лаком дубом перил. Уместилась в пролете уютной капсулой из нержавейки моргающая цифровым табло кабина мягкого лифта. Все это – благодаря личным и тесным связям шефа с нефтяным магнатом Ходоровским.

Строилась изящная часовня возле серых кубов зданий нашего министерства благодаря пробудившемуся религиозному чувству членов «солнцевской» преступной группировки, хотя, принимая во внимание природу и источники основополагающих экономических связей Решетова, ему пора было зачинать знаковое строительство новой синагоги.

В курилках же, пожимая плечами, сотрудники, приближаясь к обсуждению означенных тем, равнодушно для себя выводили: конечно, воруют там, наверху, но ведь и нам жить дают…

Того же мнения простодушный обыватель был о главе города, молясь на него в ожидании очередных прибавок к социальным подачкам и превознося его щедрость. При этом не понимая, что подачки, включенные в расходную часть городского бюджета, – политическая акция, окупаемая долгосрочностью нахождения мэра при деле и вообще – ничто в сравнении с доходами от корпораций его воистину дорогой супруги. Успешно пользующейся служебным положением своего муженька.

И я, посмотрев на белесый развод, отметивший мысок моего ботинка, след улицы, ее полива противоледным средством, отходом производства одной из компаний деловой мэрши, щедро оплаченной городом как полезный ядовитый продукт, поднялся из-за обеденного стола, также производства той самой дамы, и, тяжко вздыхая думам во след, поднялся к себе на этаж, наткнувшись у двери кабинета на кучку сотрудников, поджидающих меня со своими заботами. К бесконечности их потока я уже привык. Подписать нескончаемый вал документов – от заявления на отпуск или разрешения на получение загранпаспорта до оперативных сверок и справок. Дать добро на вербовку, выклянчить у начальства спецназ или наружку, дежурную машину или ресурсы прослушки, согласовать внедрение в группировку, ознакомиться с делами разработок, озвучить решительные команды к действию… Словом, перечислению моих обязанностей не виделось конца. Как и количеству всевозможных ходоков. Таким же ходоком к начальству был и я.

На отделе висели десятки дел. Порою – навязанных свыше. К примеру, заместитель генерала, знаток немецкого языка и личный друг шефа берлинской полиции, взяв себе с утра за правило почитывать германскую прессу, наткнулся в ней на статью об убийстве семерых вьетнамцев в их общежитии. Вьетнамцы в Берлине занимались нелегальной продажей сигарет, приходивших в страну контрабандой, и мафиозные разборки на этом поприще были делом обыденным. Но столь массовое и наглое убийство конечно же впечатляло. Убийц было двое, но, покидая место бойни, один из них оставил отпечаток пальца. Тут-то нашему заму пришла в голову инициатива: сравнить отпечаток с имеющимися в наших анналах. Мысль здравая: масса вьетнамцев переехала в Германию из бывшего СССР, а здесь в милиции из них побывал едва ли не каждый второй. Отпечаток из Берлина прислали, мы его отработали, и случилась удача: убийцу установили. Но! По соображениям берлинской полиции, страну он успел покинуть, уехав на родину, а значит, транзитом минул Россию или еще находился в ней.

У нас свой иностранный отдел, и ему бы этим заниматься. Но среди окружения убитых мелькали некие чеченцы, и дело спихнули нам. Предстояло провести работу во всех вьетнамских гнездовищах в Москве. Где взять людей и, главное, агентуру? Вьетнамцы замкнутся, и ни угрозы, ни посулы с обета молчания их не сдвинут. Хорошо, смилостивились коллеги-смежники, взявшись за дело на паритетных началах. Теперь предстояло выбить камеры слежения, установив их во всех вьетнамских общежитиях: мало ли, мелькнет на входе физиономия, которую идентифицирует компьютер?