Андрей Молчанов - Вход в лабиринт

Мудрейшее, надо заметить, решение!

Армейская психушка, ассоциирующаяся в моем сознании с одним из кругов ада земного, оказалась достаточно безобидным учреждением, где лояльное поведение пациентов прямо и справедливо влияло на степень их свободы и даже привилегий – таких, как прогулки по территории и посиделки у телевизора в холле после ужина. Кормежка – стандартная армейская баланда, душ – без ограничений, в палатах – чистота и порядок, только койки и тумбочки привинчены к полу.

В палате нас было пятеро. Мое представление публике прошло корректно и отчужденно. Парочка, сидевшая на угловой кровати, похоже, вовсе не обратила на меня никакого внимания, занятая тихим, вдумчивым разговором. Один из собеседников был тучен, толстогуб, длинные седые космы свисали к его покатым плечам, взор был туманно-тускл и то и дело скользил по потолку, неизменно, впрочем, останавливаясь в итоге на своем визави – худеньком, со впалыми щеками человечке. Тот взирал на своего собрата по несчастью почтительно и тревожно, словно в опаске пропустить хотя бы одно из роняемых им невнятных слов. Время от времени он вздергивал вверх палец, как бы обозначая паузу в монологе старшего товарища, лез в карман облезлого больничного халата, доставал из него блокнотик с ручкой и судорожно что-то записывал, мелко и часто кивая остреньким подбородком.

За этим неясным мне по своей сути тандемом искоса и мрачно наблюдал лысый сутулый тип с презрительным взглядом, почитывающий, лежа на койке, газету. Молодой розовощекий крепыш с открытым лицом и смеющимися глазами, представившийся мне как Гога, просто и спокойно пояснил:

– Ты не бойся, у нас здесь тихо. Это, – прибавил с самым серьезным видом, указав на тучного человека, – Бог. С ним – ангел, он записывает, значит, изреченные мудрости. А это, – перевел жест на унылого лысого, – Семен Петрович Подвидов, заслуженный военный разведчик.

– И лежу тут с дураками, – подал голос разведчик, если, конечно, он и в самом деле был таковым.

Гога, лейтенант военной юстиции, призванный в армию после института, пытался от службы откосить, симулируя какой-то сложный тип шизофрении: дескать, как надеваю шинель, сразу же падаю, отказывают ноги из-за ощущения невероятной тяжести верхней армейской одежды.

В отличие от него, кому шизофрению следовало доказать, мне таковую шили по заданию сверху, и главное тут было не отнекиваться, а вот остальные персонажи обретались в больничных покоях, вероятно, по праву и объективным показателям. Бог и ангел были очевидными подарками для психиатрии как науки, а внешне корректный и ироничный Подвидов в редких припадках конспиративной откровенности утверждал, что является секретнейшим агентом Политбюро партии и сюда его упекли враги, жаждущие, как он утверждал, развалить Советский Союз, насадить капитализм, разрушить армию и КГБ, капитулировав перед Америкой. В те времена звучало это, мягко говоря, диковато, а вот впоследствии я немало озадачивался как его пророчествами, так и загадочностью его водворения в психушку. Впрочем, дар ясновидения данного персонажа ничуть не противоречил его медицинскому диагнозу, в чем я убедился в ближайшие дни.

Однако на пребывание в среде душевнобольных я не сетовал.

С вердиктом в отношении моей персоны никто не спешил, меня навещала мама с гостинцами, а Гога, раздобывший дубликаты ключей у одной из медсестер, с которой временно сожительствовал по ночам в ординаторской, таскал из ближайшего магазина портвейн, покидая территорию через прореху в заборе. В библиотеке была уйма интересных книг, уколами меня не пичкали, так что чем не санаторий? Скучновато, конечно… Но больничную скуку я с новым товарищем всячески пытался преодолеть. В частности, Гога усердствовал в разнообразных невинных розыгрышах, демонстрируя в их организации изощренную сатирическую фантазию и верно угадывая реакцию своих жертв, идущих на поводу продуманного до мелочей сценария.

Очередной жертвой оказался разведчик Подвидов. С воли Гога получил настоящий конверт правительственной почты, а после, пробравшись в ординаторскую, отпечатал на машинке письмо. Содержание письма заключало в себе благодарность от Политбюро партии пламенному коммунисту Подвидову С.П., выражение поддержки в его нелегкой участи борца с тайными силами империализма, обещание скорого, на днях, вызволения из медицинского учреждения и сообщение о секретном указе Президиума Верховного Совета СССР о награждении разведчика Звездой Героя, соответственно, орденом Ленина и присвоением ему звания генерал-майора госбезопасности. Ну и в качестве премии – приятная мелочишка: автомобиль «Волга». Венчала письмо подпись Генерального секретаря Коммунистической партии.