Николай Старинщиков - Волчий корень

– Папа, совсем ты спятил…

– Да ладно тебе. Это же мыла кусок. Хозяйственного. Надо же человеку помыться…

И протянул Прахову.

– Бери, дарю…

Тот инстинктивно принял подарок, раскрыв ладони в наручниках.

На крыльцо поднялся Виноградов и еще несколько сотрудников его ведомства. Прахова быстро проводили вниз, усадили в машину. Двери громко хлопнули, рявкнул двигатель…

В управлении теперь работала группа Бориса. Оперативный дежурный возвратил от пороховых погребов группу Прахова и, открыв стальную дверь, по одному впустил людей в дежурную часть.

Группа не смотрела перед этим телевизор, поэтому спокойно разоружилась.

– У нас же там трупы остались! – орал во все горло начальник следствия Винокуров.

– Знаю, мы уже приняли меры, – отвечал дежурный. – Сдайте оружие, спецсредства и садитесь пока у окна.

Винокуров отказывался понимать. С чего бы такие строгости?

– Где Прахов? Он подставил нас под нож! – вновь закричал Винокуров. – Каракозова через каску, будто шилом проткнули! Подвижный пост у моста погиб… Что ты молчишь?!

– Мы знаем…

Наконец оружие у группы приняли и рассадили всех аккуратно вдоль окон. Рядком.

Стальная дверь вновь щелкнула, и в помещение с автоматами наперевес вошло отделение омоновцев. Они остановились вдоль стены, рядом с пультом, напротив окон.

– Всем оставаться на своих местах! – приказал Борис, глядя на тех, что сидели у окон. – Вы арестованы.

Короткие нелепые стволы с закопченными раструбами уперлись в сидящих.

Винокуров опустил голову. Остальные смотрели во все глаза. Невероятно. Так быстро все кончилось, что даже не верится. А ведь так славно начиналось. И шло как по маслу.

– Вот санкция на ваш арест. Прошу ознакомиться.

Борис протянул каждому по экземпляру документа. Арестованные принялись читать. Им все еще не верилось в безысходность ситуации. А вдруг в тексте удастся найти ошибку.

– Прочитали? Теперь распишитесь.

– Не буду я ничего писать! – взвизгнул Винокуров.

Голос его был неузнаваем. Он вскочил и в клочья порвал бумагу. Автомат напротив уставился полковнику в грудь. Пришлось вернуться на место.

– Можете не подписывать… Это ваше право, – тихо произнес Борис. – Но это не меняет дела…

Он обернулся к дежурному:

– Каждому по наручникам и обыскать. Под вашу ответственность.

Тот бросился исполнять. Его ни в чем не подозревали. Не зря, выходит, чувствовал, что нельзя связываться с этими. Выдержал. Не сломился. Хотя звание задержали на целых два срока.

Арестованных торопливо рассовали по разным камерам. Винокурова, как наиболее «перспективного», отправили прямиком в изолятор временного содержания. С ним предстояло работать в первую очередь. Человек мог пойти на сближение со следствием. На освобождение от уголовной ответственности он не мог рассчитывать, а вот на смягчение наказания – вполне. В связи с активным способствованием раскрытию преступления и прочее. В его положении за соломинку хвататься надо. Бывший следователь отлично понимал это.

Толпа во дворе постепенно рассосалась.

У ворот по-прежнему вел прямую передачу репортер, норовя поймать в объектив Степаныча и Японского Царя.

Те поспешно прыгнули в грузовик с красной полосой на борту и, отворачивая лица, поехали со двора. Найдут кому надо. Если разобраться, они вообще не имеют к этому делу никакого отношения.

Система по-прежнему функционировала. Она разинула огромный рот и проглотила Тренера, Прахова и Клюквина – тех, кто остался в живых. И не икнула. Уголовное дело приняла к своему производству областная прокуратура – слишком много в нем оказалось темных пятен.

Степаныч и Саня знали: не «пятна» виноваты, коррупция. Районным прокурорам нет никакого доверия. Опять найдут к ним ключики, и дело быстренько сомнут. Однако на этот раз настолько все серьезно (Москва требует!), поэтому следствию надо оказаться на высоте положения. В течение года, может быть, удастся обозначить все точки. Главное – довести процесс до конца. Мало охотников в подобных делах разбираться. Слишком велика изворотливость участников. У каждого юридическое образование. У Прахова даже целых два.

Жена у Тренера впервые за два последних года вышла на работу. Мороженым торгует на улице.

Недавние подруги отвернулись от нее разом, но зато вновь приблизились к ней подруги детства.

– Как ты, Эллочка? – жалеют они подружку, едва скрывая сарказм.