Лариса Соболева - Гербарий из преступлений

– Я вот что хотел спросить вас. То, что бабу держу в наложницах, без брака, как с этим увязать мою партийную сознательность?

– Никак не увязывай. Баба не человек, а Огарева из «бывших», стало быть, вовсе прав не имеет. Ты что же, прикипел к ней? – хитро прищурился начальник.

– Хрен поймет, – пожал Фрол плечами. – Мне, признаюсь, понравилось ее ломать. Я ведь… поколачиваю ее. Ничего, терпит. Но когда пьяный, – поспешил заверить начальника Фрол. – Трезвый не бью.

– А плюнь ты на сознательность. И на партийную тоже, – вдруг улыбнулся Яков Евсеевич, обнажив желтые зубы.

Когда он улыбался, Фролу казалось, что у него и зубы чахоточные, и глаза, потерявшие свой первоначальный цвет, и даже волосенки на голове чахоточные. Вопреки здравому смыслу, так как начальника отличала крайняя жестокость, он вызывал жалость, ведь несчастному оставалось-то жить совсем немного, болезнь допивала из него последние капли жизни. Но тогда в туалете Фрол забыл о жалости, его потрясло откровение начальника. Плюнуть на партийную сознательность? Странно, за подобные слова, произнесенные кем-то другим, Яков Евсеевич лично выдавал без очереди пулю в затылок. И вдруг сказал их сам… Что это, провокация? Он хочет вытянуть из Фрола его мысли и суждения, а потом наказать за откровенность? Заглянув в измученные, уставшие глаза начальника, Фрол понял еще одну вещь: Яков Евсеевич не боится его, потому что уверен – Самойлов не продаст. Или он вообще ничего не боится, так как все равно является смертником? Но сколько здоровых сидело на должности Якова в других городах, а не отличались они от него ничем. Последнее открытие запахнуло душу Фрола наглухо, он не верил ему. Тем временем Яков Евсеевич, доверительно приблизив лицо к лицу подчиненного, обдавая его больным дыханием, огорошил дополнительно:

– Думаешь, мне нравится допрашивать Огарева? Мы должны провести расследование в течение двух месяцев, затем в течение двух недель вынести приговор. Это максимальный срок. А сколько сидит Огарев? – Фрол предпочел промолчать. – То-то! Уж все сроки прошли, но рука не поднимается подписать приговор. А почему? Не верю, что он враг. – Яков Евсеевич чуть отстранился, въедаясь в лицо подчиненного мертвыми глазами, затем улыбнулся одними губами. – Испугался, что выпущу Огарева, а он заберет жену? Ха-ха!.. Не выпущу. Я обязан поймать черную кошку в темной комнате, даже если ее там нет. Таков приказ. Делай, Фрол, что душа желает, бери Огареву и не казнись. Мы получили власть, экое сладостное занятие! Ух, и жизнь пошла! Подыхать неохота, а придется. Ха-ха-ха… Ну, идем, заждались нас. Да и вонища тут…

Фрола холодный пот прошиб: стоило Якову заговорить об Огареве, он едва не открыл рот. Еще бы чуть-чуть – и полез бы убеждать, что полковник страдает безвинно. Но польза была: Фрол получил официальное разрешение держать у себя Лену.

Домой он пришел за полночь, на кухне сунул тяжелую голову под струю ледяной воды, встряхнулся.

– Ужин согреть? – появилась Лена.

– Не надо, – буркнул он, стирая ладонью капли воды с лица. Лена принесла полотенце. Не глядя на нее, Фрол взял.

– Вы много пьете… – позволила она заметить.

– Бывает, – вздохнул он.

– Фрол, вы взвалили на себя непосильную ношу. У вас своя жизнь, а тут мы… Не могли бы вы подыскать жилье? Вы же лучше знаете, где нас примут. Нам пора съехать.

– Куда? Если бы были живы мои родители, я отправил бы вас в деревню. Но их давно нет, и у вас никого не осталось. Я все уладил, у меня вам ничего не грозит.

– Ничего? – усмехнулась Лена. – Не хотела вам говорить, но сегодня… Василиса приходила, хотела облить меня кислотой, Даша оттолкнула ее, в результате кислота пролилась ей на лицо. У вас с ней… было что-то?

– Было, – признался он. – Вот змея! Я ей покажу…

– Не надо, она и так наказана. – Лена помолчала. – С мальчиками в школе дети не разговаривают… Фрол… мне страшно.

– У меня вас никто не тронет, – вторично заверил ее он. – А вы больше не открывайте двери. Никому. И не выходите из квартиры.

– Чего нам еще ждать? – тяжело опустилась она на стул и задумалась.

Вадик заварил чай, слушая указки Регины Аркадьевны из комнаты, нашел все необходимое для чаепития, принес и поставил на журнальный столик. Старушка разлила чай, Архип Лукич не стал пить, а Вадик с удовольствием взял чашку.

– Молодой человек, – доставала она Вадима, – принесите коробку конфет из кухни. Она на полке лежит. – Пришлось ему выполнить и этот приказ. – Пейте чай с конфетами, – приказала она парню, не удостоив чести угостить Щукина. Видимо, следователь ей не очень понравился, хотя ему на это было наплевать. Но и Архипу Лукичу хозяйка уделила немного внимания: – Я вас не утомила?