Диана Дэвидсон - Шоколад или жизнь?

Марла наклонилась ко мне через стол и взяла мою ладонь в свои ласковые руки.

— Надеялась на большее, чем было на самом деле? Забудь об этом, Голди. Лучше даже переключись на копа.

Я отняла руку:

— Может, сменим тему?

— Расскажи мне, как ты ладишь с моей сестрой?

Я посмотрела на Марлу, мою лучшую подругу. Ее расспросы меня совсем не раздражали. Я знала, они не праздные. Но за годы, проведенные с жестоким мужем, я развила в себе умение отклонять нежелательные вопросы. Особенно, если они касались мужчин.

— Вы уживаетесь с ней? — переспросила Марла.

— Вполне.

— А с генералом?

— Тоже. Он эксцентричный, но милый.

— Я не понимаю, чем они так притягивают людей, — покачала головой Марла. — Хотя, конечно, я не знаю их обоих достаточно хорошо, чтобы судить.

— Не знаешь собственную сестру?

Тут поспел пирог с красным луком. Яркий запах базилика преобладал. Неожиданно мне вспомнилось, что из-за высокой концентрации эфирных масел базилик тоже получил звание афродизиака. Марла промямлила официантке свое «извините» (за невкусный кофе и общую суматоху), та приняла ее слова сдержанным кивком и водрузила на столик чайничек с чаем.

— Взять хотя бы эту ее больную спину, к примеру, — продолжила подруга, втыкая вилку в горячий пирог. В ее голосе зазвучала озлобленность: — Пятидесятилетние не ходят с палочкой.

— Чепуха! Все могут ходить, если придется.

— Я полагаю, это все из-за сдерживаемых эмоций. — Она помахала в воздухе вилкой.

— А это что значит? Психологическое объяснение заболевания? Все — перерыв.

Снова появилась официантка, хотела узнать, не требуется ли нам что-то еще. И Марла заказала два бокала шабли. Не знаю, о чем она хотела со мной поговорить, но ей явно для этого нужно было вино (психологическое объяснение алкоголизма). Она не раскрыла более рта до момента появления на нашем столе бокалов.

— Когда мы были маленькими, мы с Аделью были очень близки, — начала она после нескольких глотков. — Ну, конечно, мы и дрались, как и положено, и она была много старше меня. Но мы заботились друг о друге и переживали одна за другую, так что, когда она поступила в колледж, было просто море слез, прощальных объятий, а потом ежедневных писем. Как-то вот так…

— А когда выросли?

Она повела плечом:

— Каждый пошел своей дорогой. Ее первый муж был доктор. — Она коротко засмеялась. — Паршивая овца в семье.

— Развелись?

Марла отпила еще и покачала головой:

— Он умер. На коктейле у него случился обширный сердечный приступ. В одну секунду доктор Маркус Кили беседует со своей обворожительной женушкой Аделью, в другую — умирает у нее на руках.

— Господи Боже! Сколько ей тогда было?

В ответ Марла поджала губы:

— Девятнадцать лет назад… ей был тридцать один год.

— А ему?

— Под сорок. Наследственное сердечно-сосудистое заболевание. Повышенное кровяное давление. Что-то серьезное.

К моему удивлению, на ее глазах выступили слезы.

— Я думала, ты не знала его.

Она отпила еще и опять замотала головой:

— Нет.

— Тогда почему ты плачешь?

Она поставила бокал на стол и наклонилась ближе:

— Голди, если б у тебя была сестра, с которой ты выросла, и если б ты плакала каждый раз, когда вас разлучали, которой ты рассказывала все, даже как впервые поцеловалась с мальчиком, не думаешь ли ты, что случись с ней такое вот горе, сестре понадобилась бы твоя поддержка?

— А ей не понадобилась?

Марла зашмыгала носом и аккуратно промокнула глаза салфеткой:

— Она приехала, только чтоб навестить родителей, когда те вышли на пенсию. Доктор оставил ей кучу денег. Тратя их, она мирилась со своим горем. Она купила дом в Сан-Вэйли и кондоминиум в Аспене. Наверное, он влетел ей в крупную сумму. Думаю, ей надо продать его. В Аспене все катаются на лыжах, а она ходит с тростью.

Я кивнула. Хотя обычно все происходит как раз наоборот. Чтобы начать ходить с тростью, надо сначала в Аспене покататься на лыжах.

— Она провела со мной какое-то время. Даже купила тут землю, где теперь стоит их дом. Думаешь, она хоть раз поговорила со мной о своих переживаниях?

— Ну, — произнесла я медленно, — может быть, она перестала быть такой откровенной с тех пор, как ты выросла.

— Я хотела помочь ей… — Глаза Марлы снова покраснели и заслезились.

Мне вдруг вспомнилось осуждение в глазах Адели, когда в прошлую пятницу сестра неожиданно появилась у нее в доме. Марле было стыдно, она опускала голову, безмолвно принимая это осуждение. Казалось, Марла боялась, что стройная, одетая с иголочки старшая сестра увидела ее такой: рассеянной, непричесанной и легкомысленной.