Диана Дэвидсон - Шоколад или жизнь?

Приняв душ, я обрядилась в свою униформу и строго назидала себе: обжорство — один из семи смертных грехов. Не говоря уж о плотском соблазне.

Разметала расческой светлые кудри, чуть подрумянилась, скрывая веснушки — еще бы туфельки для чечетки и улыбку пошире. Ну, щечки не впалые; ну, временами обжора… Зато в отношении других недуховных желаний я была абсолютно невинна целых четыре года после развода. Рассказы друзей убедили меня: случайный секс может оказаться каким угодно. То есть непонятно, чего ожидать. К сожалению, никто не тестировал меня на предмет распущенности. А ведь тема животрепещущая.

По дальней лестнице я проскользнула вниз, медленно проплыла через холл, минуя хозяйские фотографии в выразительных рамках: генерал Фаркуар и Джимми Картер, генерал Фаркуар и Рональд Рейган, генерал Фаркуар и Маргарет Тэтчер… На цыпочках просеменила к парадному входу. В мои обязанности входило также отключение системы безопасности на первом этаже. Точными движениями сапера я уверенно нажала несколько кнопок — датчики отключились, и я распахнула двери огромной кухни. По делу бы тут, конечно, играть в футбол! Ну, может быть, женский.

Кухня была роскошной — фотография с разворота глянцевого журнала про интерьеры. С подоконников яркими огоньками горят бутоны герани. Плита — в шесть конфорок. Гриль, две духовки. Разделочный стол — торжество итальянского кафеля: желто-зеленые плитки отражают лучи медной люстры в стеклянных подвесках. С потолка свисали начищенные до блеска сковородки, а стройные ряды дубовых шкафчиков, сделанных по особому заказу хозяев, сияли своей первозданной чистотой. Царство безупречного совершенства. Картинка, вполне типичная для домов, в каких не ступали детские ножки.

Этакое безбрежное кулинарное море и кафельный островок с Антарктикой посередине. Готова поспорить: дизайнеры и не думают про уборку, когда проектируют свои шедевры на тему древнего очага. Слава богу, мытье полов было возложено на другого помощника Фаркуаров, тинейджера. Он недавно поселился у них в подвале. Моим же делом было печь кексы и хлеб, хладнокровно растаптывая ногами случайно упавшие на пол кусочки фруктов.

Я вытащила из холодильника гладкое тесто для булочек, сунула в печку (пришло их время, так сказать, воспарять духом) и взяла в руки нож. «Вот вам! Получайте!» — прошептала я и принялась прорубать себе дорогу сквозь сочную зелень киви, мясистость ядрено-красной клубники и такую нестерпимую сладость ананасов, что удивительно, как это их еще не запретили вывозить с Гавайев… Залог успеха в моем ремесле — высокое качество продуктов. А таких в ближайших магазинах обычно нет. Но если у вас дельный поставщик, деликатесы можно получить и в самый последний момент.

Мускусная дыня была просто изумительна. Ее сочная темно-оранжевая серединка держала в себе семечки так плотно, так любовно, а сама была такой мягкой… И как я на нее с ножом? К половине седьмого утра я нарезала десять таких дынь, выложила в корзинки и с помощью специального ножа декорировала каждый кусок зубчиками. Затем достала из печки булочки и успела разложить их на подставки прежде, чем они наполнили кухню густым запахом свежего хлеба. Оставалось только разлить по формам сметанное тесто, начиненное черникой, и испечь кексы. Вся остальная еда была уже в школе. И как только я накрою шведский стол и разолью по бокалам шампанское, бывшие выпускники смогут угоститься вдоволь, пока их директор срывает куш на благотворительности.

Зазвонил телефон. Хотя нет, это был не обычный звонок, а противное нудное пиканье. Оно вырывалось из замысловатой штуковины, оснащенной тремя линиями, внутренней связью и еще целой кучей полезных, но не известных мне функций. С двумя линиями в своем домашнем телефоне я еще как-то справлялась. Но это адское новшество генерала — уверена, военный след Пентагона — стал для меня сущей головной болью. Телефон поставили два дня назад, и он очень напоминал сигнализацию — тоже напрашивался на отключение.

Я уставилась на горящую лампочку, соображая, в какую ткнуть кнопку. И кто бы это мог быть в такой час? Какой-нибудь тип с восточного побережья, думающий при этом: «Летом светает рано, так что они, должно быть, уже встали».

Я подняла трубку и тронула пальцем кнопку, надеясь, что она окажется верной.

— Дом Фаркуаров, — нерешительно отозвалась я, молясь, что говорю не по внутренней связи.

— Голди. — Голос Филипа Миллера.