Владимир Маркин - Убийства, теракты, катастрофы. По следам кровавых преступлений

В результате становятся возможными такие случаи на грани злоупотребления правом технического расследования, как в деле о крушении малайзийского «Боинга» над Донбассом. Там техническая комиссия с участием экспертов заинтересованных государств отказывалась затребовать данные или принимать свидетельства из России и других государств.

У нас в России тоже Межгосударственный авиационный комитет проводит техническое расследование по правилам ИКАО. Соответственно МАК никому, в том числе и в СКР, официально не предоставляет никакой информации о своих результатах и выводах, до того как не закончено расследование.

Однако никто при этом не запрещает нашим следователям проводить свое расследование, в том числе и следственные действия в отношении тех же объектов исследования МАК, из которых делает объективные выводы. Можно провести осмотр «черного ящика» и дальше с ним работать. Техническое расследование МАК по международным нормам никак не противоречит нормам российского УПК, и наоборот.

20-е числа сентября, рабочие дни

Москва, ул. Б. Ордынка, 22/2/1

Особенность международных расследований еще и в том, что действия, определяющие ход расследования, необходимо согласовывать со всеми заинтересованными участниками. А это не только страна, на территории которой произошло авиационное происшествие, но и страна — производитель воздушного судна, страна приписки судна, страна — производитель двигателя, фюзеляжа. Эта процедура согласования может быть довольно длительной.

В нашем случае с «Як-42» практически единственной страной по всем названным пунктам была Россия. Разве что украинский завод «Мотор-Сич» заявил о заинтересованности по двигателям. Поэтому расследование МАК продвигалось очень быстро по международным меркам. Но все равно каждая из восьми стран, граждане которых погибли, имела право направить технических экспертов для участия в расследовании. Пять стран таких специалистов прислали в Москву. До их приезда российские специалисты МАК успели не только восстановить работу магнитных носителей, но и провели техническую расшифровку параметров самолета и переговоров экипажа.

Почти сразу же картина происшедшего стала понятна специалистам. Прежде всего не было обнаружено никаких технических неисправностей. Из переговоров экипажа и параметрических данных выяснилось, что в момент, когда пилоты предполагали отрыв переднего колеса от полосы, этого не произошло. После этого командир был обязан прекратить взлет, чтобы избежать катастрофы, и на земле выяснить причины нештатной ситуации. Вместо этого в нарушение правил безопасности движения и эксплуатации воздушного транспорта первый пилот Андрей Соломенцев в течение не менее 25 секунд предпринимал попытки продолжить взлет.

Также из переговоров экипажа выяснилось, что второй пилот Игорь Жевелов до начала взлета и тоже в нарушение правил не провел расчетов угла отклонения стабилизатора и установил его «на глазок», исходя из опыта предыдущих полетов — в положение ~8.7 на кабрирование (то есть для набора высоты). При наступлении нештатной ситуации, когда не поднялась передняя стойка шасси, Жевелов вдруг решил, что перед полетом ошибся, и переустановил стабилизатор в положение ~10 на кабрирование. А это было больше потребного для взлета.

В результате сразу после отрыва от земли самолет резко задрал нос и начал сваливаться на левое крыло, столкнулся с антенной и контейнером курсового радиомаяка. Еще через 120 метров самолет врезался в землю. Разрушилось левое крыло с разливом керосина и пожаром. Затем самолет перевернулся, разломился, и вспыхнуло разлитое топливо. Из 45 пассажиров и членов экипажа чудом спасся лишь один.

23 сентября, примерно с 9:30 до 13 часов

Москва, Б. Сухаревская пл., 3

НИИ Скорой помощи им. Склифосовского

Через две недели после катастрофы смог дать показания Александр Сизов. До этого он лежал в реанимации. Проломленная голова, переломы восьми ребер, ожоги шестой части всей кожи — без скорой помощи опытных медиков его жизнь висела на волоске.

Следователь спросил Александра, не тяжело ли ему будет отвечать. По словам бортинженера, самолет был в полном порядке в предыдущих полетах в Ригу и из Москвы, все работало штатно. При взлете самолета в аэропорту Туношна ни взрывов, ни хлопков, ни задымления не было.

Перед взлетом Сизов сел на заднее сиденье справа, у иллюминатора и задремал. Проснулся оттого, что кто-то впереди громко спросил: «Почему не взлетаем?»