Михаил Черненок: Порочный круг. Сиреневый туман

— За мою голову не переживай. У меня шея крепкая, неловко гнуть ее.

— Не продержишься ты долго в председателях.

— Я и не держусь. Я работать хочу по-настоящему, без накруток и подстегиваний. Ну а если выпнут, пойду опять главным инженером. Или на комбайн сяду, на трактор. Там проще Героя Соцтруда заработать.

— Даже в Герои метишь?

— А что я, рыжий?..

— От скромности, кажется, не умрешь.

— Никогда!

— Почему ты в селе защищаешь самогонщиков?

— Я… защищаю?! Короче, братан, с этим вопросом после разберемся, в присутствии участкового. Сейчас ломай голову над тем, кто застрелил толкового мужика.

— Ну, а по-твоему кто?..

— Черт их знает!.. — Сергей, стиснув зубы, заиграл желваками. — Какая-то идиотская несуразица…

— Односельчане не могли свести с Водорьяповым счеты?

— Он никому не задолжал. Общительный мужик был, трезвый. С народом умел ладить. В денежных делах чистоплотно вел себя. Даже при Манаеве, насколько мне известно, всякими квитанциями и расписками огораживался, чтобы не влипнуть в махинации. Короче, к казенным деньгам относился сверхосторожно, от заработанных не отказывался.

— Хорошо зарабатывал?

— Меньше трехсот в месяц не выходило.

— Какие были у него отношения с заведующей клубом?

— С Изольдой Аксеновой?.. Она числится не завклубом, а рангом выше: директор сельского Дома культуры. Поговаривают женщины, будто Леонид Николаевич часто ночевал у нее.

— Кто она?

— Тридцатилетняя игрунья. Манаев откуда-то привез. Для укрепления культурно-воспитательной работы. Основная обязанность Изольды заключалась в увеселении руководящих гостей, от которых отбою не было. Изольда и стол накрыть шикарно умеет, и выпить за компанию не дура. Может на гитаре сыграть, спеть…

Разговаривая, Антон Бирюков напряженно пытался выяснить хотя бы малейший повод к убийству, однако пока не только повода, но и намека на него не наклевывалось. В это время, отогнав бычков от леса, подъехал Виталий Ложников. Спешившись, привязал мерина к загону, перекинул кнут через седло и подошел к Антону с Сергеем.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что на заброшенный хутор, сколько Ложников здесь ни ночевал, никогда никто не заходил и не заезжал. Антон попробовал выяснить, кто из карауленцев знал, что Водорьяпов останется в Выселках именно в эту ночь. Насколько Ложникову было известно, его напарник об этом в селе никому не говорил, да и сам Ложников — тоже. Складывалась на редкость непонятная ситуация.

— Почему возле избушки все следы затоптаны бычками? — спросил Антон. — Вы что, сначала бычков выпустили из загона, потом…

— Я не выпускал их, — не дал договорить Ложников. — Когда приехал утром, загон был открыт, а бычки сгуртовались у избушки. Меня это удивило. Заглянул в дверь — у Водорьяпова спина залита кровью. На окно глянул — там дырка от пули. Поэтому не стал мешкать. Вскочил на коня и галопом — в Караульное!.. — Ложников, будто ища поддержки, повернулся к Сергею. — Так ведь, Сергей Игнатьевич?..

Сергей нахмурился:

— Так не так, не знаю как, но примчался ты в контору словно угорелый. Чуть бригадира на крыльце не растоптал.

— Гоша-луноход сам от меня шарахнулся. Наверно, запнулся об порог — и пластом на спину.

— Скажи спасибо, что он Богу душу не отдал. Ударился затылком, аж сознание потерял. Еле-еле привели в чувство, — мрачно проговорил Сергей и глянул на Антона. — Кстати, бригадир Георгий Макарыч Клепиков — муж экономистки Анны Ивановны. Прозвище получил за безропотное повиновение супруге.

Из избушки, наконец, вышли участники следственно-оперативной группы и понятые. Антон сразу подошел к ним. Лена Тимохина показала упакованный в целлофан кусочек сплющенного свинца:

— Пуля, Антон Игнатьевич. Нашли на полу, под топчаном. Прошла насквозь через потерпевшего, матрац и топчанную доску. Убойная сила большая. Судя по кое-где уцелевшим от деформации полоскам на свинце, стреляли из нарезного оружия. Калибр примерно трехлинейной винтовки. Странно, что на пуле нет медной оболочки, вроде самоделка какая-то…

— Это все, что удалось обнаружить? — спросил Антон.

— К сожалению, все.

— В карманах потерпевшего что-нибудь есть?

— Кроме чистого носового платка, ничего. На полу — только отпечатки от хромовых сапог, которые стоят у топчана.

— Значит, убийца в избушку не входил?

— Нет.

— Как же он в темноте через небольшое оконце разглядел цель?

— Прошлую ночь такая лунища сияла, хоть иголки подбирай, — внезапно вклинился Кузьма Широнин. — Я после язвенной операции еженощно по три раза куриный супчик хлебаю. И вот, понимаете ли, прошедшей ночкою можно было кушать, даже не включая электричество в доме. К слову сказать, я сейчас так проголодался, что, кажется, волка бы съел. Может, товарищи следователи, отвезете меня домой? Малость перекушу и еще согласен продолжать с вами следствие.