Наталья Андреева - Любовь и смерть. Селфи

– Сами раскопаем.

Люба невольно поморщилась на «раскопаем». Перед глазами все еще стояла ликующая госпожа Старкова, держащая в руке кольцо. И мистическая кровь на этой руке, свет от красного бриллианта.

– Что именно раскопаем? – вздохнула Люба.

– Про эту Нику. Завтра же и займусь.

– Что до меня, то мне надо заняться Аленой Галкиной. Я обещала ее матери. Я, конечно, гляну в Инете. Вероника Баринова… Гм-м-м… Громкое имя. Материалов по ней должно быть много. Я их посмотрю.

– Вот и отлично! Мне до жути интересно, кто ж ее грохнул? Если из-за денег, то это прям ирония судьбы! Труп-то закопали в могиле, где лежал редчайший красный бриллиант! Интересно, а что теперь с ним будет? И с Дамировной?

– Мы все равно туда поедем. В коттеджный поселок. Там жила убитая неизвестным или неизвестными Ника, там же находится особняк Красильниковых. Ничто не мешает заехать к Иванычу.

– И то!

– Куда вы пропали? – нервно спросила Анастасия Петровна, когда Люба до нее дозвонилась. Так и хотелось спросить: а вы? Потом она вспомнила, что у дамы перед долгожданным отпуском много дел. Которые надо оставить в порядке, иначе по возвращению будут проблемы. Галкина своей работой дорожила.

– Мы разбирались с причиной, по которой убили Кристину, – как можно спокойнее сказала Люба.

– И как? Разобрались?

– С причиной да. Но убийца пока гуляет на свободе.

– Алене точно ничто не угрожает?

– Алене нет. Если только Кристина не поделилась с ней своим секретом.

– Я долго беседовала с дочерью. Пыталась донести до нее мысль, что эти секреты могут быть опасными для жизни. Но Алена поклялась мне, что никаких фоток с кладбища в глаза не видела. Кроме тех, что выложены в «Инстаграм». И с Кристиной они об этом не говорили. Ту ничего кроме лайков под этими селфи не интересовало.

– Странно. Может быть, она так и не поняла, что именно сняла той ночью?

– Не об этом сейчас речь, – начала раздражаться Анастасия Петровна. – Вы придумали, как помочь моей дочери? Как оторвать ее от этого селфи?

– Приезжайте ко мне, поговорим. Только одна, без Алены. Хорошо?

– Договорились, – сдержанно сказала Галкина.

«Права ли я? – мучилась Люба в ожидании Анастасии Петровны. – Может, лучше было бы попробовать гипноз? Или сеансы психотерапии? Пройдет месяц, другой, третий, и Алена уже не будет так трепетно относиться к своему увлечению. Если мадам Галкина заупрямится, я так и поступлю. А этот мой план, мягко скажем, непрофессиональный».

Она нервно стала перекладывать на столе бумаги. Телефонный звонок застал ее врасплох. «Самохвалов», – удивленно прочитала Люба на дисплее. И со вздохом сказала в трубку:

– Да, Стас. Я тебя слушаю.

– Привет. – Голос у него был кислым. Люба невольно посмотрела на часы. Без десяти семь. Вечер. Либо в Крыму теперь сильно другой часовой пояс, либо со Стасом что-то случилось. Он трезв, как стекло, и не валяется на пляже. Шума моря в телефоне не слышалось, зато на заднем плане работал телевизор. Люба так и спросила:

– Что-то случилось?

– Нет, с чего ты взяла? Случилось, блин! – не выдержал он. – У меня приступ как его там? Острого панкреатита! Во!

– Так ты тогда должен быть в больнице!

– Я там был. Вчера, весь день. Меня чуть наизнанку не вывернули! Ты не представляешь, через что я прошел, – зловещим шепотом сказал Стас. Как и большинство абсолютно здоровых от природы мужчин, он каждый чих принимал за симптом раковой опухоли и впадал в панику. Люба подумала, что у Стаса, скорее всего, просто заболел живот. Самохвалов дорвался до крымской шаурмы с чебуреками и объелся ими. Да еще и молодого вина перепил. А перепуганная Марина повезла супруга в больницу. Где настояла на обследовании.

– Тебе, небось, делали гастроскопию? Или УЗИ? – спросила Люба, изо всех сил пытаясь не рассмеяться.

– Я не знаю, что это было, но лучше бы я умер!

– А где Марина?

– На пляже. С друзьями. Потом они пойдут ужинать. А у меня нет сил на это смотреть, – тоскливо сказал Самохвалов. – Потому что мне прописали жесткую диету. Я не хочу давиться манной кашей в компании людей, которые лопают шашлыки, запивая их вином. Это средневековая пытка.

– И ты решил позвонить мне? – невольно улыбнулась Люба.

– А кому? Ты ж у нас врач!

– Я психотерапевт.

– Один хрен. Люба я хотел бы вернуться в Москву. Такой отдых не по мне.

Она вспомнила про чау-чау и сказала:

– Я бы тебе этого не советовала. Хотя… Раз у тебя теперь панкреатит… Небось оторвался по полной? Стас, тебе уже за сорок. И нельзя как прежде метать в себя все, что лежит на тарелках, без разбору.