Елена Левашова - Там, где тебя нет

«Даня, я сделала аборт. Ребёнка не будет…», – шелестела бескровными губами Катя. Мяла ткань хлопкового сарафана и боялась смотреть в глаза. А мне так хотелось тогда что-то в них увидеть, чтобы понять, где я просчитался? Как мог так попасть? Я сумел все – перевоплотиться в Абу-Таира, стать им, научиться мыслить, как он, подружиться с Салимом – главарём банды боевиков, готовящей террористов-смертников. Все… А попался на юбку. И до последнего дня я думал, что ОНИ ошиблись. Катя – простая наивная девчонка, случайно попавшая в нашу компанию.

«– Екатерина Иванова – шпион, Данил. Информация верная. Если ты успел что-то ей рассказать, сворачивай удочки и вали из города, пока тебя не приказали убить».

«– Это неправда. Она… Она просто девчонка, которую приняли за шлюху. Слуга Салима привез ее вместо… – я захлебывался словами и чувствовал горечь чудовищного разочарования».

«Твою мать, она пасет тебя! Ты знаешь, на кого она работает? Ее завербовали, чтобы следить за тобой. Она сливает о тебе все, Данил. Она работает на… боевиков».

«Как? Не понимаю? Против своей страны?»

«Она и сама не знает, что против. Очевидно, девчонку напугали или пригрозили. Бросай все и возвращайся. Операция приостановлена».

Операция приостановлена… Провалена, одним словом. Я два года жил в Чечне, пытаясь вжиться в роль Абу-Таира, и провалил операцию из-за нее.

«– Ребёнка не будет, Даня».

«– Ты всегда называла меня Таир… А ты кто? Мне просто интересно знать – за что ты так со мной?»

«– Тебе не понять. Просто… отпусти».

«Вали, сучка. Тебя никто не держит. Я никогда тебя не прощу…»

Не прощу… И не прощаю ведь. И всегда вспоминаю, желая себя добить. В самые тяжелые моменты жизни, когда мне чертовски больно или плохо, я вспоминаю о Кате. О своем роковом провале и окончании карьеры. Меня оставили в живых из-за… Не знаю из-за чего – просто так сложились звезды. Позволили уехать, сменить фамилию и стать гражданским добропорядочным парнем с хорошим послужным списком и репутацией. Если бы она не сделала аборт, сколько сейчас было моему сыну? Или дочери? Пожалуй, четыре года. Почти пять… Если, конечно, она и тогда не лгала.

Откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза, слушая писк аппаратов. Потягиваюсь, чувствуя, как затекли мышцы, налились сталью от усталости и недосыпа. Поднимаюсь с места и бреду в детское отделение – я хочу посмотреть на мою девочку. Пальцы сами собой сжимаются в кулаки от досады – вот зачем мы с Мариной пошли на этот прием? Врач запретил ей выходить в свет, но она убедила меня прийти на губернаторский вечер в честь открытия нового перинатального центра. Танцевала, ела соленое, сладкое, пила газировку. Мы даже до дома не успели доехать… Из нее словно вырвался пузырь с кровью… Ее окровавленное платье и бледное как мел лицо до сих пор стоят перед глазами. Ступаю по темному коридору и толкаю дверь палаты реанимации.

– Стойте, сюда нельзя! – вспархивает с места дежурная врачиха детского отделения – маленькая рыжеволосая пигалица. – Вы кто? Без халата…

– Здесь моя дочь? – выдавливаю хрипло, тыча дрожащим пальцем на закрытые пластиковые боксы.

– Наденьте халат, – смягчается она. – Фамилия?

– Апраксина.

– Вот она. Состояние удовлетворительное. Кушает сама. Я ее хочу завтра выписать. Малышке нужен домашний уход и усиленное питание. Никакой необходимости нет держать ее здесь. Мы сделали полное обследование – девочка здорова.

– Как?

Признаться честно, я оказываюсь неготовым принять реальность. Марина лежит там – беспомощная и больная, а дочку собираются выписать…

– Вот так. Ищите няню и готовьте малышке комнату. Вы успели что-то купить для нее? – виновато пряча глаза, произносит врач. – Кроватку, коляску, подгузники…

– Нет. Моя жена считала преждевременные покупки дурной приметой.

– Ее утверждение не сработало! – почти взвизгивает она, как будто радуясь своей остроумной реплике. – Ох, извините… Тогда я готовлю выписку?

– Да, – разглядывая кроху, бездумно отвечаю я. Мать давно умерла, а мама Марины живет очень далеко… Ума не приложу, кто мне поможет выбрать все необходимое для ребенка. И где искать няню? Дочь смотрит на меня карими, чуть раскосыми глазами-бусинками, а я чувствую, как стремительно расширяется сердце – раздувается, как воздушный шар, заполняясь безграничной любовью. Моя куколка. Апраксина – я намеренно взял фамилию бабки, хотя СВР настаивали выбрать другую. Моя крошка, доченька…