Татьяна Луганцева - Брадобрей для Старика Хоттабыча

Яна слушала Петра Ивановича, и ее сердце разрывалось от каждого слова.

– Ты знаешь, что Мартин – герой России? – продолжал Ольшанский. – Не знаешь за что? А я знаю, что двадцать парней вернулись в часть, а он один остался как командир за них в плену. Нам с тобой лучше не знать, что там с ним делали. От одного только его взгляда женщины млеют и сдают свои позиции. Я, конечно, тоже тогда приударил за тобой, но понимал, что шансы у меня нулевые. С другой стороны, я понимал, что ничего в этом мире не бывает просто так. Я видел, как горят ваши глаза, когда вы вместе, и понимал, что Мартину пришло вознаграждение за все его страдания. К нему пришла любовь в твоём лице. Вы оба это заслужили, и я отступил. Но что я вижу сейчас? Ты променяла его, Яна?

– Ты ничего не знаешь. Я ни на кого бы Мартина не променяла и не предала его. Есть обстоятельства, что сильнее нас, понимаешь?

– И любви? – уточнил Пётр Иванович.

– Не поверишь, и любви. Она-то не исчезнет бесследно, она и умрёт со мной. Просто я сделала выбор между маленькой девочкой и мужчиной, который и не такое выдержит.

– Эй, ребята, Заканчивайте вечер воспоминаний! Нас пора вызволять из кутузки! – активизировался Иван Демидович.

– А это мы еще посмотрим на ваше поведение, – пробурчал Пётр Иванович, бросив суровый взгляд на Ивана Демидовича. – Это еще что за артист?

– Так я и есть артист! – бархатно рассмеялся Головко.

– Знаю я вас, гастролёров…

Яна вступилась за Ивана Демидовича, пояснив следователю, кто он и кем для нее является.

– О’кей. Всё равно сомнительная компания. Продолжай, Яна.

– Мы с Карлом посетили Санкт-Петербург… Ты же знаешь, Питер – мой любимый город, с ним связано столько воспоминаний. В культурный центр как раз приехала наша труппа из ТЮЗа с постановкой по русским народным сказкам. Я обрадовалась, давно их не видела и вот выбралась к ним на встречу. Ивана Демидовича в очередной раз отстранили от спектакля за употребление алкоголя.

– Как торжественно сказано! Какого там алкоголя? Выпил пятьдесят граммов в свой-то день рождения! – возмутился Иван Демидович.

– Я сколько тебя знаю, у тебя каждую неделю день рождения! – воскликнула Яна.

Следователь перевёл взгляд с Яны на Ивана Демидовича:

– Так когда у вас день рождения, гражданин Головко?

Иван Демидович гордо держал мхатовскую паузу.

– Я могу и в паспорте посмотреть. Так когда? – настаивал следователь.

– Не знаю я, – вздохнул Иван Демидович. – И паспорт мой вам не поможет. Там указана дата, когда меня младенцем нашли на улице, в корзинке, аккуратно завёрнутого в красивое кружевное белье. Я детдомовский, и когда родился никто не знает.

Яна впервые услышала это от старого артиста.

– Вы… ты детдомовский? Я не знала.

– А зачем тебе это знать? К чему?

– И это позволяет вам употреблять спиртное каждый день? – уточнил Ольшанский.

– Точно! Ведь каждый день может оказаться днём рождения, – согласился Иван Демидович.

– Только слаще он не будет, – ответил следователь.

– А вдруг? – вздохнул артист.

– Так вот… – продолжила Яна. – Я встретила Ивана Демидовича в жутком депрессивном состоянии и решила его поддержать.

– Это у него депрессивное состояние? – удивился следователь. – Что же бывает, когда он бодр и весел?

– Не надо говорить обо мне в третьем лице. Лучше не знать меня, когда я бодр и весел. Всё равно не поймёте. Не умеете вы жить и веселиться одновременно.

– Ладно, Яна, продолжай. Ты нашла этого господина в депрессивном состоянии и решила его развеселить, так? Поэтому вы купили шампанское, цветы, шарики и поехали не куда-нибудь, а на кладбище? Я где-то разминулся с логикой? Помогите мне, ребята, – попросил Пётр Иванович.

– Это я виноват, – вызвался Иван Демидович. – Я как раз видел, что Яна хандрит, хоть она и с князем, хоть она и живёт в замке. Просто не узнать. Словно узница замка Иф предстала предо мной, если подумать, что в темницу засадили женщину, а не мужчину. Ну, я и продолжил свой день рождения, а Янка составила мне компанию. Мы купили закусочку, шампанского, воздушные шарики – это уже была инициатива самой Яны, – и отправились на природу. Хотели, знаете ли, развеяться, подышать свежим воздухом.

– На погосте? – уточнил следователь.

– Так получилось, – смутился Иван Демидович. – Я растрогался, даже всплакнул, вспомнил про женщину, что у меня была в Питере, по тем временам – Ленинграде. Эх, какая пора была, и какая женщина! Умерла, то есть погибла скоропостижно. Вот и решил ее навестить, – пояснил Иван Демидович. – Ну а дальше? Дальше можете считать меня подонком, как всегда. Я понял, что женщин в Ленинграде у меня была уйма, как и в любом другом городе. Каждые гастроли, а их было много – одна женщина, а то и не одна… Я сообразил, что не помню, какое конкретно кладбище, где могила. Но запал-то уже пошёл. Выпить и закусить уже надо было. А чем кладбище, куда мы приехали, не место? Стоило только найти хороший столик и скамейку. Тихо, спокойно и уютно.