Александр Скрягин: Исчезнувший убийца: Сборник

Стас вернулся к письменному столу, запер четыре пухлых тома вино-водочного дела в сейф и совсем было уже собрался позвонить жене домой, что идет обедать.

Он еще не знал, что сегодня утром в областном художественном музее произошло хищение ценного экспоната, так называемого «Золотого Рога изобилия». И что ведение следствия поручено старшему следователю городского отдела внутренних дел капитану милиции Алексину Станиславу Александровичу — то есть ему.

Он не успел позвонить жене, потому что коротко и требовательно звякнул черный аппарат внутренней связи.

…Музей находился в двух шагах от горотдела, поэтому Стас не стал вызывать служебную машину, а пошел пешком.

Во время ходьбы ему думалось лучше всего. Медленно двигаясь в городской толчее, он прокручивал в голове полученную им первичную информацию о похищении.

То, что в ней содержалось, прямо скажем, обескураживало. В ориентировке оперуполномоченного уголовного розыска, начавшего поиск экспоната и преступника, говорилось, что исчезновение золотого изделия из музейной витрины произошло в промежутке между девятнадцатью часами прошедших суток и восемью утра суток, ныне идущих. То есть как раз тогда, когда оно произойти не могло.

Не могло, потому что именно в это время работала специальная охранная сигнализация, и здание музея было полностью блокировано для внешнего мира. Наличие всех экспонатов, в том числе и Рога, в восемнадцать пятьдесят девять подтверждалось записью в музейной книге осмотра экспозиции, в которую ежедневно заносились проверки наличия экспонатов перед сдачей музея на пульт вневедомственной охраны. Включение сигнализации в девятнадцать ноль-ноль подтверждалось записью в книге дежурного по пульту.

Проверка установленной в музее охранной сигнализации показала, что последняя находится в исправном состоянии. Причем, дежурившие на пульте офицеры заметили, что система обладает очень высокой чувствительностью и в ветреную погоду срабатывает даже в результате простого давления воздуха на оконные стекла. Но в эту ночь все было спокойно, и рядом с цифрой «7», под которой на пульте значился художественный музей, всю ночь мирно горела зеленая лампочка.

Золотой Рог исчезнуть не мог. И все-таки он исчез. Словно какая-то сверхъестественная сила отодвинула толстое витринное стекло, подхватила его и бесплотной тенью пронесла сквозь чуткую электрическую сеть, охватывающую по периметру все здание музея.

Осмотр дверей парадного и служебного входов, а также окон обоих этажей тоже ничего не дал: следов проникновения внутрь помещения обнаружено не было. Правда, в ориентировке оговаривалось: в музее имеется еще один вход. Этот вход когда-то вел в исчезнувший теперь генерал-губернаторский сад и был заложен едва ли еще не в годы революции двумя прочными железными балками. По этой причине сигнализационный датчик на нем не устанавливался. Но разблокирование этой двери нынешней ночью также установлено не было.

Стас не мог не верить добросовестности оперуполномоченного уголовного розыска. И асе же рядом с этим пунктом он поставил в уме восклицательный знак: «Проверить! Все-таки датчика-то на двери не было…»

На витринном стекле отпечатков пальцев не оказалось. Впрочем, это было и неудивительно: снаружи стекла ежедневно протираются музейными смотрителями, а возможно, тряпкой по витрине прошелся и преступник.

Дело выглядело прямо-таки загадочно. Но Стас не отчаивался. За годы работы в милиции ему уже приходилось не однажды приступать к ведению дел, на первый взгляд не имевших как будто никаких зацепок. Но при внимательном рассмотрении всегда оказывалось, что это не так. Рано или поздно из тьмы происшедшего вырисовывался механизм преступления. Стас, в общем, не сомневался: так будет и на этот раз. И все-таки испытывал тревогу. Она рождалась не оттого, что Рог представлял собой значительную материальную ценность. Хотя он стоил больше, чем он мог заработать за девять лет безупречной службы, не это волновало его — ему приходилось расследовать хищения и покрупнее. Главным было то, что Рог представлял собой художественную и историческую ценность. По существу, он принадлежал не только ныне живущим, но и бесчисленной череде грядущих поколений. Поэтому Стас ощущал тяжесть ответственности не только перед своим начальством, пусть даже самым высоким, к этому он уже успел привыкнуть. Но словно бы и перед самим человечеством.