Марина Серова: Бизнес и ничего личного

– Да… Понимаешь, Тань, следов и улик и в самом деле практически никаких нет, – подтвердил Кирьянов. – Так что…

– Слушай, Володь, давай я к тебе сейчас подъеду и ознакомлюсь с тем, что уже известно следствию. Потому что брат убитого рассказал мне об убийстве только в общих чертах.

– Давай, Тань, приезжай, жду, – сказал Кирьянов и отключился.

Я надела джинсы и легкий пуловер, затем причесалась и, скрутив волосы в жгут, уложила их на затылке. Взяв сумку, я спустилась вниз и направилась к своей машине. Уже минут через десять я припарковалась около городского управления полиции.

Я подошла к двери кабинета Кирьянова и постучала.

– Войдите, – сказал Владимир.

В кабинете, кроме полковника, находился еще один человек. Насколько я поняла, это был стажер. Внешне он выглядел очень молодо. Ну точно, выпускник, пришел набираться опыта.

Молодой человек сидел за столом у окна и что-то сосредоточенно набирал на клавиатуре компьютера.

– Здравствуйте, – сказала я, обращаясь к Кирьянову и парню.

– Еще раз здравствуй, – отозвался Володька, – проходи.

– Здравствуйте, – сказал молодой человек, отведя взгляд от монитора и посмотрев на меня.

В это время у Кирьянова зазвонил телефон.

– Слушаю, – сказал он в трубку, – да, понятно.

Владимир поднялся из-за стола.

– Слушай, Тань, меня сейчас срочно вызывают. Давай поступим так. Вот у нас тут сейчас стажируется Валентин Валерьевич Москвитин, он, кстати, подключен к расследованию убийства Константина Воротниковского. Валентин Валерьевич, представляю вам нашего коллегу, это Татьяна Александровна, она – частный детектив и тоже занимается этим делом. Поэтому введите Татьяну Александровну в курс дела со всеми деталями. А я сейчас вынужден вас покинуть.

Кирьянов пересек кабинет, открыл дверь и вышел. Я выскочила за ним:

– Кирь, пару минут мне удели.

– Слушаю, – резко откликнулся друг.

– Говорят, вы соседа по квартире убитого всерьез не приняли. Правда, что ли?

– Тань, смеешься? – фыркнул Кирьянов. – Как его можно принимать всерьез? Манерный и трепетный юноша, толком ничего не говорит, только ноет «ах как все ужасно»! Но мы его выслушали, опросили других соседей – как водится, никто ничего не видел. Сама знаешь – даже если что-то заметили, полиции сообщать опасаются. И кстати, осмотр квартиры свидетеля мы произвели – ему по всем показателям проще всего было бы грохнуть соседа. Только ни единой улики – ни ножа, ни следов крови. Чист голубок.

– Ага, – кивнула я, успокаиваясь. И впрямь, как я могла усомниться в Володьке?

– Если у тебя все, я побежал. – Кирьянов махнул мне рукой на прощание и скрылся в конце коридора, а я вернулась в кабинет.

– Валентин Валерьевич, – обратилась я к стажеру, – я хочу ознакомиться с тем, что уже известно следствию по поводу убийства Константина Воротниковского.

– Сейчас, Татьяна Александровна, один момент, – кивнул Москвитин и, порывшись в стопке, лежавшей на краю стола, протянул мне тоненькую папку.

– Спасибо, – сказала я, держа папку в руках. – Только сначала расскажите, где нашли Воротниковского, каким оружием он был убит.

– Да, конечно, – с готовностью отозвался Москвитин. – Значит, так. Воротниковского обнаружили в тамбуре, перед дверью его квартиры.

– Кто обнаружил тело? – спросила я.

– Его сосед, Кирилл Андреевич Кондратьев, – ответил Москвитин. – Мы допросили его, оказалось, что он дожидался своего друга и несколько раз подходил к двери посмотреть в глазок. Сначала он увидел подозрительного мужчину в потертой куртке с заклепками, который стоял на этаже и курил. Спустя какое-то время Кондратьев услышал голоса на лестничной клетке, но затруднился определить, точно ли это был Воротниковский или же кто-то другой. Тогда он снова подошел к двери и увидел лежащего Воротниковского. Он позвонил нам. Воротниковскому был нанесен удар в область сердца, предположительно армейским ножом. Он потерял много крови, под ним натекла целая лужа. По заключению судмедэксперта, погиб он практически сразу. Рана была единственная, но она оказалась смертельной. Это установила прибывшая на место следственная бригада. Смерть наступила практически сразу же.

– Следы борьбы были обнаружены? – спросила я.

– Нет, никаких следов. То есть у Воротниковского уже просто не было возможности бороться или как-то еще сопротивляться.

– Значит, и следов преступник тоже не оставил? Я имею в виду, отпечатков пальцев?