Сабина Тислер - Забирая дыхание

Алекс с трудом дополз до постели. Он лихорадочно соображал, что делать, как помочь себе, но ему ничего не приходило на ум. Перед глазами все плыло, и тело превратилось в сгусток боли. Он не смог бы сказать, где болело больше всего, — было ощущение, что у него переломаны все кости.

Для начала он постарался не двигаться, чтобы хоть как-то выдержать боль, и в конце концов задремал.

Когда Алекс проснулся, было уже светло. Его постель была измазана кровью, словно на ней кто-то зарезал свинью. Он чуть-чуть приподнял голову и увидел, что уже двадцать минут восьмого. Он с трудом дополз до телефона и позвонил матери.

Через два часа после того, как Матиас и Тильда привезли сына в больницу, его раны были зашиты и обработаны. При рентгеновском обследовании установили, что у Алекса сломаны нога и два ребра. Кроме того, у него имелись множественные ссадины и кровоподтеки, а также были выбиты два зуба.

Через десять дней ему назначили посещение зубного врача, чтобы сделать слепок, а позже под общим наркозом имплантировать зубы. В операции на ноге не было необходимости — ногу загипсовали и наложили шину. Алексу выдали костыли, и родители отвезли его домой. И конечно, Тильда тут же принялась наводить в квартире порядок — именно то, что Алекс так ненавидел.

Матиас сунул ему в руку стакан со своей целебной минеральной водой:

— Выпей-ка. Я уверен, это поможет.

— А что это за педерастическая вода?

Матиас сделал вид, что не расслышал его.

— Выпей. И расскажи наконец, что произошло. Тебе ведь уже легче говорить.

— После работы мы с другом пошли выпить по пиву.

— По одному? — спросила Тильда.

— Я могу говорить или мне лучше заткнуться?

— Говори конечно! — успокоил его Матиас.

— О’кей, но тогда приберегите свои замечания, которые мне все равно до задницы.

Тильда поджала губы.

— И пожалуйста, мама, присядь! У меня крышу сносит, когда ты роешься в моих вещах.

Тильда села и демонстративно скрестила руки на груди.

— Мы совершили небольшую экскурсию по территории «Хакеше Хефе», и я на последнем поезде метро поехал домой. В это время на улицах никого не было, а потом подошли какие-то типы и начали на меня наезжать по принципу: «А не пошел бы ты отсюда, ты только портишь пейзаж, и вообще мы хотели бы увидеть твое лицо после того, как тебя переедет поезд». Мне еще повезло, что поездов больше не было. Когда они это поняли, то разозлились еще больше. Я попытался разрядить обстановку, но они становились все агрессивнее. А потом двое держали меня, а третий бил. Здоровый, как шкаф. Наконец все это им надоело, и они смылись. Я еле добрался домой и отключился. А как только проснулся, сразу позвонил. Вот и все.

— Невероятно! Как можно, что какие-то типы бьют всех подряд просто так? Просто так! — Тильда не могла в это поверить.

— Да. Просто так.

— А там не было камер видеонаблюдения, чтобы узнать этих типов?

— Нет. На станции метро нет. Наверное, они об этом знали.

— Ты должен обязательно подать заявление в полицию, — сказал Матиас. Ему хотелось выкурить сигарету, но он сдержался.

— Ладно, так и сделаю. Завтра, может быть. Хотя это ничего не даст. Я не могу описать этих типов, они выглядели так, как выглядят все. Бейсболки, кожаные куртки и джинсы. Конец. Я даже не могу сказать, были это турки или немцы. Потому что «Эй, старик, я тебя уделаю!» на берлинском диалекте может сказать каждый.

— Да, в твоих кругах…

— Ты опять начинаешь, мама!

— И все-таки еще раз… — вмешался Матиас. — Я считаю, что тебе нужно пойти в полицию. Независимо оттого, даст это что-то или нет.

— Ну хорошо, если это сделает тебя счастливым, я пойду. Это был обычный тон Алекса, которого Матиас терпеть не мог. Может быть, другие люди и не обращали на это внимания, но он его чувствовал: этот сладковатый голос, это самодовольство, иногда даже подчеркиваемое легким прищуром. Правда, вот этого сегодня не было, потому что глаза Алекса заплыли. Но он любил насмехаться над отцом, и он презирал его.

— Тебе еще что-то нужно?

— Да.

— Что?

— Чтобы вы оставили меня в покое!

Тильда встала.

— О’кей, мы уходим. Но с ногой в гипсе ты вряд ли сможешь передвигаться. Купить тебе что-нибудь?

— Нет. Я сам разберусь.

Тильда вздохнула. Алекс невероятно упрям! А из-за того, что он отвергает любую помощь, ей приходится беспокоиться о нем постоянно.

— Оставь его, — сказал Матиас. — Мы можем позвонить вечером и узнать, как у него дела.

— Тогда пока.