Сабина Тислер - Забирая дыхание

Алекс молчал.

— Так дело не пойдет, Матиас, — вмешалась Тильда. — Мы должны отвезти его в больницу. Рану нужно зашить, иначе никак. — Она склонилась над Алексом. — Если не хочешь говорить, что с тобой случилось, и ладно, это твое решение. Пожалуйста, не будь таким упрямым, поедем с нами! В больнице тебя никто не будет спрашивать, что произошло. По крайней мере, ты не обязан им отвечать. А вот если ты и дальше будешь упираться, я вызову полицию и напишу заявление о том, что ты был избит неизвестными лицами. И вся эта машина закрутится. Потому что полиция в любом случае заинтересуется, кто тебя так избил!

Алекс медленно поднялся. Каждое движение причиняло ему боль, он не мог ступить на ногу.

Матиас поддержал его. Алекс шел с трудом, сцепив зубы от боли.

Александер скрючился на заднем сиденье «порше» Матиаса, который терпеть не мог. Сегодня еще больше, чем обычно. Этот автомобиль он считал показушным, непрактичным и неудобным. Но, разумеется, для его отца ни о какой другой машине не могло быть и речи. Он должен был производить впечатление на юнцов, в конце концов, он давно уже был не самым молодым, и ему не оставалось ничего другого, кроме как с помощью богатства добавлять своей дряблой заднице конкурентоспособности.

Его родители тихо переговаривались, и он даже не старался прислушаться к их разговору. Он хотел лишь одного: чтобы его оставили в покое и наконец дали уснуть. Он злился на мать за то, что она позвонила отцу. Словно в детском саду: у сыночка появилась ранка на голове и вот уже вокруг него собралась вся милая семейка. Да чтоб они все провалились!

У Алекса было столько ненависти и злобы в душе, что, казалось, она его разорвет. Лейла, эта сучка, сдала его! Такого он не ожидал. Наверное, у нее было больше страха перед отцом, чем любви к нему, Алексу, но все же…

В четыре часа раздался звонок в дверь. Он услышал его не сразу, потому что как раз включил оглушительную музыку. И вдобавок был слишком пьян, чтобы сообразить, что визит в четыре утра вряд ли может быть приятным. Ни одной тревожной лампочки не зажглось в его размякшем от алкоголя мозгу, и он открыл дверь.

Перед ним стояло два турка — один пожилой, другой молодой. Алекс не знал никого из них, но у него сразу же возникло плохое предчувствие, что старший — это Кемаль, отец Лейлы. И он привел с собой подкрепление — мужчину, который выглядел, словно вышибала или кик-боксер.

— Так это ты, значится, и есть друг моя дочь?

Спутник Кемаля оттолкнул Алекса, и они вошли в квартиру. Алекс стоял, словно окаменев, и только мечтал о том, чтобы в нем было меньше пива и он мог реагировать быстрее. Потому что началось именно то, чего он боялся с тех пор, как познакомился с Лейлой.

— Ты знать, у нас есть так: сначала ты моя друг, а потом друг моя дочь. Не наоборот, это не есть хорошо.

— Ах да… — сказал Алекс тихо, надеясь, что это не прозвучит вызывающе.

— Это здесь есть моя друг. — Кемаль обнял своего спутника за плечи. — Салих. Лучшая друг в мире. Делает, что я хочу. И не прикасается к моя дочь, правда, Салих?

Салих кивнул, уставясь бараньим взглядом в пространство, и провоцирующе пощелкал пальцами.

— Зато ты прикасаться к моя дочь, ты, грязный свинья! — Кемаль бросил короткий взгляд на Салиха, и тот нанес парню удар кулаком в лицо.

Алекс был застигнут врасплох и сразу же рухнул на пол. У него была рассечена бровь, и кровь заливала глаза.

— Урок один, — холодно сказал Кемаль.

Салих принялся наносить по лежащему удары ногами, а Кемаль, скрестив руки на груди, стоял рядом и наблюдал за происходящим.

— Урок два.

Салих схватил Алекса за футболку, поднял его, прижал к стене и нанес сильный удар в живот.

Тот почувствовал, как рот наполнился кровью, и выплюнул ее. Два выбитых зуба покатились по паркету.

Кемаль хладнокровно приказал:

— Урок три!

Салих изо всех сил ударил ногой Алекса по голени.

Тот закричал и снова упал.

Кемаль приподнял его голову и посмотрел в заплывшие глаза:

— Смотри, майн либер фройнд [3] Мой дорогой друг (нем.). , ты никогда больше не видеть Лейла, это понятно?

Алекс слабо кивнул.

— Ты не встречаться с ней, ты не видеть ее, и ты не прикасаться к ней. Понятно?

Он ударил Алекса головой об стенку, и тот с трудом выдохнул:

— Да.

— Громче!

— Да, — простонал он из последних сил.

— Надеяться, мы друг друга правда поняли. Иначе мы снова приходить и бить тебя, пока ты мертвый.

С этими словами он направился к выходу. Салих последовал за ним. Дверь громко захлопнулась.