Сабина Тислер - Забирая дыхание

Алекс не улыбался, он плакал.

Благодарность, с которой он поначалу воспринял то, что Матиас взял на себя вину за убийство шеф-повара и вытащил его голову из петли, уже давно поблекла, а облегчение, которое он чувствовал поначалу, уступило место затяжному отчаянию.

Он понял, что все это было бессмысленно.

Все было разрушено. Единственное, что он точно знал, — так это то, что никогда больше не сможет работать на кухне. А ничего другого он не умел. У него больше не было цели, не было надежды и не было отца.

Когда Матиас после оглашения приговора выходил из зала суда, то остановился в нескольких метрах от Алекса и послал ему воздушный поцелуй.

Это воспоминание преследовало Алекса каждый день, пока он не засыпал.

Правой рукой он перебирал последние монеты, которые у него оставались, а в кармане брюк лежали еще три бумажки. В общей сложности получилось шестьдесят два евро и пятнадцать центов — достаточно для того, чтобы совершить последнюю покупку.

Был уже одиннадцатый час ночи, но это ничего не значило, супермаркет работал круглосуточно. Раньше он всегда приходил сюда рано утром, после работы, в четыре часа, чтобы купить что-нибудь.

Зал супермаркета был ярко освещен. Единственным отличием ночи от дня было то, что прилавки со свежим мясом были закрыты и можно было купить только расфасованное мясо.

Но Алексу все равно понадобится не это.

Из громкоговорителей неслась мелодия «Джингл Беллз», а там, где обычно были выставлены экзотические фрукты, сейчас возвышалась блестевшая огнями рождественская елка с золотистыми и лиловыми шарами. Кроме того, была еще витрина с рождественскими дедами-морозами, медовыми пряниками, печеньем и кексами всевозможных видов, маленькими ангелочками с волосами из золотого дождя в качестве декорации для стола и безвкусными елочными украшениями всех цветов и форм.

Алекс не глядя прошел мимо.

Он давно уже не испытывал тоскливого чувства при мысли, что не может припомнить ни одного Рождества, которое было бы встречено с хорошим настроением, которое было бы прекрасным и о котором он думал бы с удовольствием.

С тех пор как он выселился от матери и жил один, Рождества в его жизни больше не было, и к этому он относился с пониманием.

Он сразу же направился в отдел крепких спиртных напитков и выбрал самый лучший виски, какой мог позволить на свои деньги.

Он купил литровую бутылку за пятьдесят шесть евро и ужасно разнервничался, потому что никак не мог придумать, что делать с оставшимися шестью евро.

В конце концов он купил еще маленький кактус в горшке с золотой рождественской звездой на макушке, который стоил три евро семьдесят пять центов.

Никаких проблем. Значит, в его квартире найдут два евро семьдесят пять центов.

И он пошел домой.

В квартире было холодно. Алекс включил все батареи и разделся, оставшись только в футболке и в джинсах. На минуту он остановился у окна и выглянул на улицу в снежную круговерть. Снежинки были маленькие и твердые, они останутся лежать надолго.

Он уселся на кровать и взял сигарету.

Жалко, что он не купил в супермаркете свечу, было бы красиво. Но потом пожал плечами. Все равно. Все, как всегда, было все равно. И так сойдет.

Он смахнул со стола компакт-диски и журналы, на золотой звезде на кактусе написал «Marry Christmas, Mama» [118] Счастливого Рождества, мама (англ.). и поставил горшок на середину стола, чтобы она сразу увидела его.

А потом он начал пить. У виски был превосходный вкус. Первые глотки обожгли горло, но чем больше он пил, тем теплее становилось в животе — алкоголь мягко разогревал его изнутри. А еще он глотал таблетки. Он заказал их в Интернете так много, что хватило бы на несколько акций подобного рода.

Полчаса он ничего не чувствовал. Все было прекрасно, мир был в порядке, голова оставалась ясной, и он даже не чувствовал опьянения.

А потом он подумал о отце. О Матиасе.

Всю жизнь у него было только одно желание — быть отцу другом. Лучшим другом.

Он попытался понять, почему это было невозможно, но уже не смог справиться с этим. Мысли стали нечеткими, начали путаться и расплываться…

«Я все равно люблю тебя, папа!»

Это было последнее, что он успел подумать перед тем, как уснуть навсегда.

В хорошем настроении (англ.). — Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное .

Точка невозврата (англ.).