Юрий Пожидаев - Женские тайны

7

Славик сидел за мольбертом, писать не хотелось, он просто наслаждался пейзажем, впитывая в себя красоту и величие простирающегося перед ним вида. Это место он открыл довольно недавно и стал приходить сюда иногда поработать, когда выдавались погожие деньки. Гора, которая возвышалась над морем имела что-то вроде смотровой площадки, где и расположился художник. Вид моря, который он написал отсюда завораживал, не было ни белоснежных яхт, ни рыбацких баркасов, была только одна морская гладь над которой вдалеке кружили чайки. Славик заметил, что море постоянно меняет свой цвет и в этом было что-то мистическое, он только теперь стал понимать великого Айвазовского, который всю жизнь посвятил картинам, изображающим море. Иногда оно было светло зелёным или синим, а когда штормило, то было как полоски на тельняшке моряка свело- тёмным у берега и каким-то с переливом дальше к горизонту. В это время в городе был «мёртвый сезон» и здесь было тихо и спокойно, что очень нравилось Славику. Ритм городской жизни, поглощающий и засасывающий людей, всё больше отделял их от окружающей природы, заставляя больше думать о хлебе насущном, чем о неповторимости красоты видов побережья. От мыслей Славика отвлёк хлопок за спиной, повернувшись он увидел рыжую девочку, которая с сарказмом смотрела на его мольберт, жуя при этом жвачку и надувая пузыри, наблюдая как они потом лопаются. Художник узнал её, девочка иногда возила в коляске на прогулку полную женщину из близлежащего дома. Скорее это была её бабушка, которая любила дышать морским воздухом и смотреть на горизонт, куда весь день стремилось убежать солнце. Девочка часто подходила к художнику, молча наблюдая за его работой и было неясно нравится ей его рисунки или нет, потом она везла дальше по дорожке свою бабушку. Художник понял, что настроя на работу нет и стал собирать свои вещи, сегодня он обещал Гертруде быть дома пораньше, потому что та купила билеты в театр и хочет одеть своё вечернее платье.

Дома Славик ощутил всю торжественность приготовления похода в театр, Гертруда была слегка возбуждена и это волнение передалось и художнику, он стал бессмысленно слоняться по студии, бубня что-то себе под нос. Наконец она вытащила старый чёрный костюм в полоску, про который Славик давно забыл и заставила художника одеть его, когда он посмотрел на себя в зеркало, ему стало плохо, из зеркала на него смотрел один из героев фильма «Восставшие мертвецы». Испуганные глаза, бледное лицо и длинные седые волосы, ниспадающие на пиджак, который мешком сидел на худых плечах. Общую картину дополняли широкие брюки, которые смотрелись на нём, как шаровары на запорожском казаке. Осмотрев своего сожителя Гертруда с улыбкой сказала: «Ты сейчас похож на Алена Делона, после того как он полежит год в могиле. Ну ничего, время есть, будем приводить в порядок твой внешний облик, с таким чмом я в театр идти не собираюсь». Гертруда была женщиной действия, схватив булавки, она стала что-то намётывать на костюме, больно уколов его пару раз. Когда он мылся в душе, то слышал звук работающей швейной машинки. Через два часа одев костюм он почувствовал, что сидит он на нём нормально, а из зеркала смотрит теперь творческая личность со следами бурно проведённой молодости. Гертруде тоже понравился его вид, а когда она собрала его волосы в хвостик, он стал похож на какого-то пожилого артиста, который всё время сидит в жюри телевизионных конкурсов. Вытащив старые, покрытые кое-где плесенью туфли, Гертруда послала его натирать их кремом для обуви в прихожую, а сама стала примерять свой вечерний туалет. Когда Славик, весь перепачканный кремом вернулся из прихожей, он увидел королеву из сказки, которая стояла перед зеркалом в чёрном вечернем платье и примеряла какие-то украшения. Он редко видел её без готического макияжа, но теперь в красивом платье с красиво уложенными волосами – это была не его Гертруда, а существо из параллельного мира, где живут только красивые и счастливые люди. Художник сел на стул, опустил голову и загрустил, ему казалось, что рядом с ней он напоминает огородное пугало и что она скоро его бросит. Впрочем, долго грустить ему не пришлось, из невесёлых дум его вывел увесистый подзатыльник и напоминание, что уже надо собираться на спектакль. Когда они выходили из подъезда, то два алкаша громко матерящиеся во дворе замолчали и вытянулись по стойке «смирно», а когда Гертруда грозно на них посмотрела, то выплюнули изо рта торчащие там сигареты. Она посмотрела на заплёванный асфальт и алкаши, подняв свои чинарики побежали выкидывать их в мусорник. Они шли по своему обшарпанному двору, но им казалось, что идут по ковровой дорожке где-то в Каннах, получать киноприз, а из окон на них смотрят не уставшие от жизни люди, а знаменитые артисты и режиссёры. Молодой таксист на Рено «Логан», увидев их выскочил из машины и услужливо открыл заднюю дверь. Ехали молча, вдыхая приятный аромат духов Гертруды и слушая сопение Славика – ему вдруг очень захотелось от волнения в туалет. Когда машина остановилась около городского театра и водитель вышел, чтобы помочь даме выйти из салона, Славик молнией выскочил наружу и понёсся в направлении ближайших кустов. Там уже кто-то был до него, поэтому он с ходу влетел в наложенную кем-то кучу, а справив свою нужду принялся вытирать подошву туфель о траву. Он подошёл к своей спутнице, которая втянув ноздрями воздух тихо спросила: «Славик, ты случаем не обделался от страха?». Он объяснил в чём дело и Гертруда посоветовала ему пойти к ближайшей луже и обмыть свои туфли. Гости, которые съезжались к началу спектакля и с удивлением смотрели на человека у входа в театр, который отплясывал в луже чарльстон и делал это довольно профессионально. По воде, просочившейся во внутрь, художник понял, что обувь чистая и с довольным видом подошёл к своей даме, которая уже нетерпеливо топталась на месте. Театр был большой и красивый, построили его зэки в самый разгар сталинских репрессий, а потому как эти строители не воровали стройматериалы и работали качественно, здание не требовало ремонтов и грозило простоять без него много лет. Это очень не нравилось директору театра, коллеги которого постоянно получали деньги на ремонт своих филармоний и концертных залов, а потом с помощью хитроумных схем воровали эти средства. После того, как Россия, вырвавшись из оков социализма и став на рельсы капитализма с шумом покатилась в неизвестные дали, театру стало совсем худо. Начали всё считать и экономить, а вскоре из храма культуры разбежался почти весь персонал, который здесь трудился, но появился новый молодой и деятельный директор и стал сдавать в аренду театр всем, кто только мог заплатить. Здесь выступали артисты эстрады, сатирики, лидеры всевозможных баптистских сект, проводили конкурсы, семинары, детские ёлки и встречи политиков с лекторатом. Театр стал напоминать постоялый двор на тракте, который давал приют всем, кто платил деньги и обещал не дебоширить. Понимая, что театральное искусство так же, как и кинематограф переживают не лучшие времена, местные жители и гости курорта с осторожностью относились к гастролям различных театральных трупп и раскупать билеты особо не спешили. Людей на спектакль пришло немного, и они бесцельно бродили по холлу, рассматривая друг друга. Когда прозвенел первый звонок и люди устремились в зрительный зал, Гертруда отметила, что основную массу пришедших на спектакль составляет уже немолодая публика. В зале горели энергосберегающие лампочки, бархат кресел был сильно протёрт, а ковровые дорожки помнили трепетную поступь пионеров, которых принимали здесь в комсомольцы. Но всё равно многих волновало само нахождение во дворце театрального искусства и ожидание будущего представления мастеров театральной сцены. Гертруда, прочитав программку, передала её Славику в тот самый момент, когда погас свет. Художник сказал: «Спасибо», свернул картонку трубочкой и засунул себе в карман, им вдруг овладела жажда деятельности, он стал ёрзать в кресле и вертеть головой по сторонам. Справа послышался женский шёпот: «Мужчина успокойтесь и перестаньте вертеться, сейчас начнётся, это очень хороший спектакль». Говорила сидящая справа женщина, её лица он не разглядел, но голос был очень приятный. Неожиданно он почувствовал ободряющее похлопывание по своей руке, рука дамы была тёплой и мягкой, ему стало хорошо, и он застыл, вытаращившись на сцену. Между тем кулисы раздвинулись и на сцене артисты начали играть какой-то английский детектив, сюжет которого был незамысловат: умирает старый лорд, а потом по одному начинают погибать его наследники. Следствие ведёт молодой следователь Скотланд Ярда, а помогает ему в этом старая женщина, которая на всех смотрит с подозрением, даже на зрителей. Славику игра актёров не нравилась, и он стал осматриваться по сторонам не поворачивая головы, а вращая только глазами. Когда он скосил глаза направо, то встретился взглядом с незнакомкой, от неожиданности Славик вздрогнул, а женщина обворожительно улыбнулась и показала глазами на сцену. Во время антракта Гертруда повела его в буфет, купив там два фужера сухого вина и бутерброды с красной икрой. Публика была разношёрстная и ей хотелось в своём вечернем платье обратить на себя внимание. И это ей удалось, к ним за столик попросилась солидная пара – мужчина был респектабелен и походил на английского лорда, а женщина была красива той неувядающей красотой, которая характерна представительницам высшего сословия. В ней Славик узнал его соседку справа, а она, улыбнувшись тонкими губами, тихо произнесла: «Курчинский сегодня какой-то вялый на сцене, да и Юрова не в ударе, в целом игра актёров не впечатляет». Они разговорились, незнакомцы оказались московскими театралами, которые живут в гостинице и любят ходить к морю дышать морским бризом. Её звали Даяна, а её спутника Ярославом, вскоре он принёс из буфета шампанского и плитку шоколада. Гертруда когда-то училась на режиссёра и было очень интересно пообщаться с людьми, любящими и понимающими театр, живущими в столице и вращающимися в театральных кругах. Вино слегка пьянило и теплота, разливающаяся по телу, делала беседу тёплой и откровенной. Но вскоре раздался звонок, и все заспешили на вторую часть спектакля, новые знакомые замешкались, поэтому Гертруда со Славиком заняв свои места стали ждать импозантную пару. Но те не шли, а вскоре художник обнаружил, что у него пропали дорогие часы, которые подарил ему его питерский друг Фаддей, а у Гертруды исчез кошелёк из дамской сумочки. Через час в опорном пункте полиции Гертруда писала заявление, а Славик рисовал портреты злоумышленников. Хмурый капитан сказал, что это уже не первый эпизод с участием этой парочки, но для их поиска не хватает людей, потому что все силы брошены на охрану участников экономического форума «Россия – Африка, пути сотрудничества». Домой шли молча, говорить не хотелось, каждый думал о своём, вдруг в ночной тишине раздался неуверенный голос Славика: «Может сходим в концертный зал на органный концерт, у меня ещё одни часы есть». Гертруда посмотрела на него внимательно, а потом сгребла обоями руками и прижала к себе, он мычал, что ему нечем дышать, а Гертруда со слезами на глазах думала об этом странном человеке, с которым живёт и которого никогда не бросит, разве только сама прибьёт. Дома она устроила ему что-то вроде первой брачной ночи, благодаря чему он проснулся на другой день только к обеду. Его ждал кофе, борщ и салат из морепродуктов, Гертруда всегда отличалась широким диапазоном взглядов на жизнь и на приготовление кулинарных изделий. Питание шло не по принятой схеме – от закусок к сладкому, а наоборот. Первое время желудок Славика давал сбои и своим урчанием предупреждал хозяина, что так нельзя, но вскоре и он привык к творческим изысканиям неутомимого кулинара и стал молча переваривать всё, что в него кидали. После обеда Славик принял душ и снова полез в постель, но Гертруда объявила, что они семья, а семьи иногда прогуливаются под ручку на свежем воздухе и ведут светские беседы. О вчерашнем происшествии никто не заикался, но реакция супруга на кражу произвела на Гертруду большое впечатление, она увидела в нём настоящего мужчину, который не ноет о пропаже ценностей и денег, а считает это как один из не очень приятных моментов жизни, который вскоре забудется раз и навсегда. Славик же приключение в театре уже выкинул из своей головы, его сейчас беспокоила обходительность и учтивость его женщины, такое всегда происходило, когда ей в голову залетала какая-нибудь сумасшедшая идея, которую она хотела немедленно притворить в жизнь. Его самые наихудшие предположения оправдались, когда она вытащила свою швейную машинку, теперь он будет моделью для её фантазий на поприще высокой моды. Рядом со швейной машинкой возникла стопка журналов, которые она стала листать, посматривая на Славика тем взглядом, каким людоед смотрит на свою жертву прежде чем съесть её. Потом из шкафа полетели вещи Славика, когда они образовали на полу беспорядочную кучу, Гертруда стала брать оттуда по одной вещи и задумчиво осматривать. Отобрав что ей было нужно, она стала что-то перекраивать, намётывать, заставляя Славика ассистировать ей. Он не перечил, потому что видел, как приятно дорогому ему человеку кромсать ножницами старое барахло, превращая его в модные тряпки.