Алла Полянская: Фарфоровая жизнь

Штерн покачнулся и сделал несколько шагов к дивану, Василиса подскочила к нему и помогла устроиться.

– Спасибо. – Штерн погладил руку Василисы. – И за то, что позаботилась о Тине, тоже спасибо. Ты же видишь, какая она у меня.

– Евгений Альфредович, у меня к вам есть ряд вопросов. – Бережной понимал, что с этим человеком нужно тщательно подбирать формулировки. – Вы хотите пригласить адвоката?

– Адвоката? Нет. – Штерн сухо засмеялся. – Я мертв, зачем мертвому адвокат? Глупость какая. И я отвечу на все ваши вопросы, потому что мертвые не лгут. Да и смысла нет лгать, слишком многое нужно расставить по местам – не для вас, а для Тины.

Штерн закрыл глаза, и Бережной вдруг увидел его – смертельно больного, измученного и очень несчастливого человека.

«Вот уж кому не пошли впрок заработанные деньги, так это ему. – Бережной уже расправился с гневом и устроился в кресле у окна. – Старался, тянулся, шел по трупам, а по итогу – старый дом, полубезумная дочь и смерть».

– Сколько осталось? – Бережной знал, что вопрос ужасный, но вряд ли Штерна беспокоят условности. – Выглядите вы неважно.

– А я и чувствую себя неважно. – Штерн усмехнулся. – Осталось мне совсем мало. Ну, от силы недели полторы-две. Препараты уже не помогают, амфетамин тоже не бодрит, но я успел сделать то, что хотел, а потому – спрашивайте, генерал. Василиса, ты нам чайку не подашь?

Василиса кивнула и принялась собирать на стол. Она искоса поглядывала на Штерна и думала о том, что было бы хорошо, если бы это он был ее отцом, а не опухший синий алкоголик, отнявший у нее детство и самоуважение. Но вот Тине он никак не годился, Тина – чувствительная натура.

Василиса вспомнила, как Тина сидела на своей детской кровати и голос ее был голосом маленькой девочки, которую терзали здесь много лет назад… О том, что произошло, Василиса догадалась сразу, да и кто бы не догадался? Конечно, после такого застынешь, как муха в янтаре, и больше ничего не захочешь чувствовать. Любая бы спятила, Тина еще ничего, смогла хоть как-то справиться.

Но этот человек, Штерн – Василиса видела в нем силу и упорядоченность, и он ей очень нравился.

Она подала печенье и чай, и обстановка немного разрядилась.

– Зачем вы инсценировали свою смерть? – Бережной начал с самого основного. – Разве нельзя было устроить свои дела, не прибегая к таким мистификациям?

– Хотелось пожить для себя, не оглядываясь на чувства окружающих. Не ловить сочувственные и понимающие взгляды, не думать о том, что кто-то ждет моей смерти, чтобы обтяпать свои делишки, – и просто пожить так, как хотелось. Мне диагностировали рак два года назад. Стадия была уже такая, что оперировать не было смысла, и один очень хороший израильский врач сказал: что ж, я вам советую прожить остаток отпущенного вам времени в свое удовольствие. Потому что операция, химиотерапия превратят вас в мешок с костями, а конец будет один, болезненный в любом случае. А так вы проживете года полтора, но если станете принимать таблетки, то проживете почти без боли. И я решил, что он прав.

– Но своему зятю вы сказали о болезни.

– Поймите, генерал, я рассматривал его как преемника. – Штерн поморщился. – Как этому проходимцу удалось обвести меня вокруг пальца, я не знаю, но ему это удалось. И я стал потихоньку отходить от дел. И вот что странно: чем больше я от них отходил, тем меньше мне нравился Семен. Раньше я смотрел на то, как он работает, но теперь я стал смотреть на то, что он собой представляет. И знаете, что я увидел? Я увидел человека, который очень многое скрывает, но самое главное – он очень многое планирует сделать, когда меня не станет, и выживет ли в связи с этим моя Тина, я уже сомневался.

– И вы решили умереть?

– Да. – Штерн кивнул. – Я решил уйти на своих условиях, а потом посмотреть, что станет делать Семен. Поймите, я думал лишь об интересах своей дочери. Это все, что у меня оставалось. Она… Ну, вы знаете, какая она. Какой она стала после той школы, но здесь мне вообще никакой надежды не дали – препараты, психбольница, пожизненные психиатрические комиссии – я не хотел такого своей дочери, достаточно уже того, что я не защитил ее, когда…

Штерн запнулся, глаза его закрылись. В гостиной стояла такая тишина, что можно было представить, что дом вообще пуст.

– При наличии денег устроить собственную смерть просто. – Штерн улыбнулся уголками губ. – Тина была в отъезде, врач в нужный момент констатировал смерть, и все, я свободен. Не буду вдаваться в подробности, не хочу, чтобы кто-то пострадал потому, что помог мне. Когда Семен повел Тину к адвокату подписывать эти бумаги – понимаете, пазл сложился, я понял то, чего не понимал много лет. И я, конечно, убил его.