Алёна Бессонова - Ты только руку протяни… Два детектива под одной обложкой

Михаил встал, ему также захотелось размять затёкшие ноги. Подошёл к Эльзе, дотронулся до плеча:

– Я приношу вам свои соболезнования, Эльза Фридриховна. Что вы думаете о смерти Гуидо, кто мог его убить?

Эльза вытерла ладонями мокрые щёки:

– Здесь всё просто. Гуидо убил любовник. Приревновал его к охраннику. Я однажды в Питере наблюдала подобную картину. Сагочка орал как потерпевший. Обвинял Гуидо в том, что тот заигрывает с охранником, и в итоге разбил ему нос. Сейчас он разбил ему голову…

Михаил остановился, будто споткнулся и замер от неожиданной фразы Эльзы. Он знал – никто кроме него, Долженко, Васенко и оперативного работника не видел тела Гуидо. Увозили его в закрытом целлофановом мешке. Старались работать скрытно, лишних людей заранее удалили.

– Откуда вы, фрау Леманн, знаете, что Гуидо убили ударом по голове?

Эльза внимательно посмотрела на Исайчева, на секунду замешкалась:

– Вы подлавливаете меня, да? За стенкой моей комнаты комната Сайруса, Нам всем сообщил ваш следователь, кажется, Васенко, что обед задерживается по причине смерти Гуидо. Видимо, Сайрусу он сообщил подробности, и тот орал много чего, в том числе и про разбитую голову. Он так вопил, оглашая окрестности, что невозможно было не слышать. Но я уверена – это всего лишь игра. Сайрус бо-о-ошой артист. Так вот… я продолжаю, когда Гуидо принёс поднос с кофе…

Михаил неожиданно оборвал Эльзу:

– Достаточно, я знаю, что было дальше. Вы свободны. Идите досыпать. Прошу никуда не заходить, только в свои апартаменты. Делиться впечатлениями о допросе тоже воспрещается. Если ослушаетесь, придётся закрыть вас на ключ, это понятно?

Эльза кивнула и вышла, осторожно затворив за собой дверь.

Михаил шёл по кабинету, рассматривая находящиеся в нём вещи и мебель. Рассматривал без интереса, пока не увидел китайского болванчика. Тот, развесив пузо, мотал круглой головой из стороны в сторону, улыбаясь ртом до ушей и прищуривая хитрющие глазки.

– Издеваешься, поросёнок? – спросил Михаил, глядя на болванчика. – У тебя в голове появились какие-нибудь мысли, ты же видишь и слышишь то же, что и я?

Болванчик в ответ покачал головой из стороны в сторону:

– Я так и думал. Время, время поджимает. С чужими работать не могу. Роман ещё не приехал. Надо звать Ольгу. Я что запаниковал?! Нет! – Михаил взмахнул рукой, отгоняя неприятные мысли. – Пока просто позвоню Копилке, дам послушать фрау Леманн. Ух, какая неприятная баба… – Михаил набрал номер и, как только услышал родной голос, спросил:

– Оля, я знаю – ты не спишь! Можешь кое-что послушать? Завтра у тебя свободный день? Отлично! Но послушать надо сейчас, это не долго. Завтра поутру мне нужно будет твоё готовое мнение. Я сейчас пойду на кухню, наемся макарон, а тебя подключу к диктофону. Послушай, родная, это допрос Эльзы – двоюродной сестры Бурлакова.

Получив одобрение, Михаил подключил диктофон к своему телефону. Закрыв кабинет на ключ, двинулся в столовую, в животе урчало от голода, во рту пересохло.

Оказалось, что кашевар, откомандированный из воинской части был отозван и хозяин резиденции прислал своего. Губернаторский повар постарался, накормил от души. Помимо Михаила в столовой в этот час оказались все фигуранты, кроме Слаповского. Они энергично поглощали предложенные яства. За столом Михаил разглядывал Ирину, если бы не запись на флешке Усачёва, Исайчев, вероятно, восторгался бы её красотой: широкие чёрные брови обрамляли круглые с тёмными зрачками и коричнево-жёлтой радужной оболочкой глаза. Глаза небольшие, но восхитительные были очерчены длинными, кидающими тень на подглазья ресницами. Крупноватый с тонкой спинкой нос и пухлые свекольного цвета губы на узком овальном лице делали Ирину похожей на восточную красавицу. Женщина, грациозно отведя мизинчик от изящной фарфоровой чашки, допивала чай.

«Чудо как хороша, – подумал Михаил, – просто сатана в юбке! Интересно, знал ли Бурлаков то, что сейчас знаю я?»

Исайчев отвёл взгляд и тут же наткнулся на насмешливый взгляд Эльзы, она подняла руку и слегка пошевелила пальчиками. Михаил сделал вид, что не заметил этого.

Насытившись куриным супом и хорошим прожаренным куском баранины, Михаил выпил ещё чашку ароматного бодрящего кофе. Он решил немного посидеть в столовой, посмотреть, как общаются между собой фигуранты. Ирина с Эльзой почти не разговаривали, старались не смотреть друг на друга. Сайрус ужинал как на строгом официальном приёме – держал спину ровно, сидел на краешке стула, устремив взгляд в никуда. На его лице блуждала загадочная улыбка. То ли он вспоминал что-то приятное, то ли предвкушал, то ли ему просто нравилось то, что он ел. Михаил подумал, что Галина Николаевна на счёт Сайруса была права, он сейф за семью печатями. Его не сразу поймёшь, профессионал! Усачев поглощал пищу, энергично двигая челюстями, поднимал и опускал голову, взглядом инспектируя тарелку. Исайчев вспомнил фразу, когда-то обронённую Ольгой: «Человек ест ровно так, как думает. Некоторые медленно и обстоятельно, некоторые урывками, а некоторые перекусывают на ходу бутербродами и не думают ни о чём, потому что думать им нечем. Но есть совсем отдельные люди – они едят кашу…». Михаил улыбнулся, вспомнив шутливое замечание жены, и встал, направляясь на рабочее место, в дверях столкнулся с Эльзой: