Валерий Пушной - Тень от загородного дома

– Соседки по палате не шумливые? – спросил еще и посмотрел на женщин, сидевших в халатах на своих кроватях.

– Нет, – однозначно ответила Римма, поправив руками легкое одеяло сверху.

Три женщины поднялись, как по команде, одергивая свои халаты, и неторопливо зашаркали подошвами тапочек по полу к выходу. Одна из них, с сединой в волосах и полным лицом, проговорила:

– Да вы что, доктор, мы тут как мышки-норушки. Она у нас на попечении. Что ж, мы не знаем, как бывает после операции? Почитай все здесь проходили эту науку.

– Это точно, – подтвердила вторая, чуть сутуловатая, с пучком волос на затылке и серьгами в ушах.

У третьей, пухленькой и шустрой на вид, вдруг тапочка соскочила с ноги. Женщина ойкнула, наклонилась за нею. Сунула ногу, выпрямилась и смущенно обронила:

– А как же? Смотрим за нею. Не думайте, доктор, с нами она не пропадет, мы вам подсобим, можете положиться на нас.

И одна за другой они вышли за двери.

– Хорошо, хорошо, – дважды повторил врач, глядя на Римму. – Температура нормальная, скоро на щеках румянец появится.

Опять стараясь улыбнуться, Римма настороженно опасливо глянула на Акламина. Врач поймал ее взгляд и пояснил:

– Это из полиции. К вам. Поговорите! – И быстрым шагом вышел из палаты.

Придвинув стул, Аристарх сел, глядя ей в глаза, достал записную книжку:

– Постараюсь коротко, – сказал и следом спросил: – Вы знаете того, кто напал на вас? Видели его прежде когда-нибудь?

– Нет, – ответила тихо Римма, вид ее по-прежнему был настороженным, будто она боялась вопросов. Холодность ее красоты особо подчеркивалась этой настороженностью.

– Да вы расслабьтесь, – посоветовал Аристарх. – Вопросы самые обычные.

– Я ничего, – отозвалась она, сжимая губы и не смотря ему в неулыбчивые глаза.

– Вы запомнили его внешность?

– Нет. Я не разглядела его.

– Хотя бы что-то.

– Когда было разглядывать и запоминать? Все так быстро произошло, – осторожно сказала она более длинную фразу, после которой несколько раз глубоко вздохнула, показывая, как неприятно и страшно вспоминать о том, что произошло с нею.

– Я вас понимаю, – проговорил он. – Но это моя работа. Я должен задать вам вопросы, чтобы найти того, кто покушался на вас. Вы ведь не хотите, чтобы он гулял на свободе?

– Мне все равно, – ответила она.

– Ну почему же все равно? Пока он не пойман, есть опасность, что он повторно совершит на вас покушение.

– Вы думаете? – прошептала она испуганно.

– Разве вы не убедились в этом, когда он напал на машину, в которой вас везли в больницу? – произнес Акламин, серьезно всматриваясь в ее лицо. – Может, все-таки что-то вспомните?

– Я ничего не помню, – тихо повторила Римма и сомкнула веки, словно его вопросы пугали ее и уже набили оскомину.

Видя, что разговора не получается, что она упорно уходит от ответов на вопросы, что нет смысла задавать другие, Акламин спрятал записную книжку в карман пиджака, сказал:

– Ладно. Выздоравливайте. Поговорим позже. – Поднялся со стула и шагнул к выходу.

Она проводила его тоскливым взглядом. Ее поведение показалось Аристарху довольно странным. Как будто она боялась говорить с ним. По словам Ольги, она хорошо видела, как Римма, обернувшись, смотрела во все глаза на парня, когда тот приближался к ней с ножом. Не разглядеть его, не запомнить какие-то детали внешности было просто немыслимо. Акламин был озадачен. Чего боялась Римма? Хотя Аристарх уже имел фоторобот на этого парня, но ответы Риммы могли дать более полную картину происходящего. Однако никаких ответов не последовало. Римма ничем не помогла.

После операции она быстро пошла на поправку. Через две недели уже передвигалась по палате и даже начала просить врача, чтобы тот выписал ее. Но получала отказы. Вела себя так, словно боялась находиться в стенах больницы. Всякий раз вздрагивала, когда открывалась дверь в палату и появлялся какой-нибудь посетитель к соседкам. Ее принимались успокаивать. Кивая в ответ, она продолжала оставаться в напряжении. И постоянно просилась на выписку. По ней видно было, что ее преследовал страх, и с каждым днем он нарастал. Особенно с наступлением темноты на улице. Никто не понимал, в чем дело. Она же молчала. Лечащий врач тоже обратил на это внимание и пытался внушить, что ничто в больнице ей не угрожает, что нельзя так изводить себя, что из-за этого хуже идет лечение. Римма кротко вздыхала и просилась домой. Врач пальцами опускал ниже на нос очки и смотрел поверх них, сомневаясь, что дом лучше больницы.