Алексей Биргер - Похоронное танго

— Так куда везти? — спросил я, сперва открыв рот, чтобы совсем о другом порасспрашивать, но отложив в итоге все прочие вопросы на потом. Не к месту они сейчас, подумалось мне.

— Иди за мной, — просто говорит она и направляется по тропинке через поле — по той, которая не в сторону от реки, а как бы чуть наискосок к ней, и выводит к перелеску на холмах таких пологих и к ложбинке между ними: к тому месту Дачного Хутора, словом, где "старые дачи" стоят, как мы их называем. То есть, я говорил ведь уже, что и на этих Старых Дачах немало новых хозяев появилось, но они сами по себе старые, а Новыми Дачами мы называем те коттеджи, которые как грибы после дождя выросли, по обе стороны реки, где у реки самое узкое место, между двумя затонами, и где даже моторки не надо, чтобы быстренько на другую сторону сбегать: два взмаха веслами и пожалуйста. Еще на моей памяти в этом месте пешеходный мост был, но своротило его, во время урагана пятьдесят восьмого года (или пятьдесят шестой год это был) — из тех редких ураганов, о которых потом по сто лет судачат. А новый мост налаживать не стали, потому что он вроде как ни к чему. У всех лодки, а если что крупное перетащить надо — корову, там, на другую сторону перегнать или мебель какую свезти, так через три километра автомобильный мост новый, бетонный, а три километра — это не крюк…

Но я опять отвлекаюсь, да? В общем, топаем мы к Старым Дачам, к тем, которые чуть самого хутора не доходя, от которого и все место название получило (раньше, говорили, наверно, "дачи при хуторе" или "хуторные дачи", а потом переделалось, как легче, короче, и удобней), и проходим к ним не по главной подъездной дороге, а по боковой тропинке, которая к тому краю Старых Дач выводит, где дома больше разбросаны, и где один участок с другого хуже просматривается, чем на другом конце, из-за разросшихся деревьев, и где как раз подосиновиковая просека начинается. И выходим мы к дому, широкому и солидному, с большим застекленным мезонином, с запущенным участком, где только центральная тропа расчищена, и где листья, нападавшие за многие годы, под ногами пружинят прелой сыростью и шелестят.

Я как увидел, в какой дом мы завернули, так совсем обомлел. Чудной дом и, если честно говорить, нехороший. Раньше в нем старикан один обитался, с девчонкой, малость мне знакомый, и у него я подшабашивал, да уж несколько лет, как и он пропал, а до того, слухи ходили, что-то совсем отчаянное с этим домом произошло, вроде того, что цельную семью там вырезали, и связываться с этим домом никто не хотел. И вот ведь что удивительно: сколько лет этот дом простоял заброшенным, без ремонта, без присмотра, а хоть бы хны ему. Почти как новенький. Не то, что не просел совсем, а даже все стеклышки целы — словно у местных пацанов, которые во всех пустующих дачах окна бьют, особливо заледенелыми снежками под Новый год (за что дачники, в мае появляясь, их каждый год проклинают, новые стекла вставляя), кто руку отводил, не иначе. Потому что пацанву никак не удержишь, сами понимаете, да и кто будет за ними следить, пока у постоянных жителей со стеклами не шалят? Словом, таким крепким стоит дом, что чудится: есть в нем собственная сила, покруче человеческой, и самообновляется он, или домовой в нем водится, а то и иная нечисть, которой важно, чтобы порядок в хозяйстве был. Конечно, не мешало бы кое-что подкрасить, наличники подновить — так это и у ухоженных домов сплошь и рядом, не найти хозяина, у которого бы до всего на свете руки доходили.

А она на меня оглянулась, как в калитку вошла.

— Чего раззявился? — спросила.

— Так вы… Так вы, — говорю, — Катя? Сколько лет прошло, как вы не появлялись, так вот и не признал. Я-то вас маленькой девочкой помню.

— Нет, — отвечает, — я не Катя. Меня Татьяной зовут. А у Кати я дом купила.

— У Кати?.. Выходит, дед её помер?

— Да. Как помер, так она дом и продала. Год назад еще.

— Ну да… — прикинул я вслух. — Ему ведь невесть сколько лет было, все срока вышли. Странно, что до прошлого года дожил. А я вас как-то не видел до сих пор.

— Я редко бываю, наездами. Давай, пошевеливайся, в дом мешок заноси.

Я докатил тачку до самой открытой веранды, взвалил мешок на плечо, потопал в дом вслед за этой Татьяной. Ну да, думаю, хоть и лет семь прошло, все равно Катя помладше должна быть, да и не сумела бы она взлететь так высоко, как эта красотка, от которой прямо несет большими деньгами. Для того не в наших краях обитать надо, а в Москве или в Питере, да и там в первую очередь не сгинуть, хищную хватку иметь, так? Я-то в городах почти не бывал, но представляю, что там делается, а насчет хищной хватки — вот чего у Кати никогда не было, с самого младенчества, это при одном взгляде на неё читалось. Скорей бы её съели, чем она кого-нибудь съела. Интересно, не крутанула её эта красотка вокруг пальца, в смысле цены за дом?..