Людмила Мартова - Февральская сирень

— Сам подготовишься, не маленький, — заметил Иван. — В институт ты уже, считай, поступил, так что справишься. Ладно, ребята. Мы пошли. Дел невпроворот.

— Пошли с Цезарем в парке погуляем, — вдруг предложила Лелька, закрыв за гостями дверь. — Я уже неделю на свежем воздухе не была. А вечером темно будет. Пошли?

— Конечно, пошли, — легко согласился Максим. Лелька подумала, что последние дни сын обращается с ней как с тяжело больной, стараясь предугадывать все ее желания, и ей стало стыдно. В конце концов, убивали его, а не ее.

В парке было малолюдно. Спущенный с поводка Цезарь радостно лазал по сугробам и охотно приносил веточку, которую ему кидал Максим. В воздухе пахло талым снегом и покоем. Как медный таз, сияло радующееся им солнце.

— Гай! Гай, старина, это ты? Иди ко мне. — Средних лет мужчина остановился неподалеку от них и радостно подзывал к себе Цезаря. — Гай, ну, это же точно ты! Ты что, меня не узнаешь?

Услышав голос и имя, Цезарь вдруг остановился на секунду и со всех ног понесся навстречу мужчине. Добежав, он прыгнул ему на грудь, чуть не уронив. Мужчина, охнув, на шаг отступил.

— Гай! Собака ты моя хорошая! Я ж тебя везде искал…

— Это ваша собака? — дрожащим голосом спросила Лелька. Застывший рядом Максим в ужасе смотрел на пса, радостно облизывающего лицо чужого человека.

— Да, моя. Точнее, моего отца. Я сам-то в Москве живу, к отцу приезжал не чаще раза в месяц, вот и купил ему лабрадора, чтобы ему не скучно было. Отец вырастил Гая со щенка, ладили они очень. А в конце октября отец умер от сердечного приступа. Я приехал сразу, как мне из больницы позвонили, а Гая нет. Соседи видели, как он за «Скорой» бежал, которая отца увозила. Ну и потерялся, скорее всего. Я его поискал немного, но мне уезжать нужно было, поэтому я его так и не нашел. А вы, видимо, подобрали, да?

— Его девушка одна нашла и сдала в собачий приют, — сказала Лелька, понимая, что ни за что не сможет расстаться с этой собакой. — А мы уже оттуда взяли. Вы его у нас забрать хотите? Может быть, я могу у вас его купить? Мы привыкли к нему, и, знаете, он неделю назад моему сыну жизнь спас, так что я не хотела бы с ним расставаться… — Она в отчаянии смотрела на мужчину.

Будто услышав ее слова, Цезарь перестал ластиться к мужчине и, подбежав к Максиму, спрятался за его спиной. Присев на корточки, Макс прижался к собачьей морде лицом, а потом незаметно пристегнул к ошейнику поводок.

— Я тебя не отдам, — шепнул он в собачье ухо. — Мы сейчас убежим, и этот мужик нас не догонит. А если мама ему сдуру скажет, где мы живем, я тебя у Мити спрячу, и он тебя не найдет. Ты моя собака!

— Нет, если вы не против, я не хотел бы его забирать, — сказал вдруг мужчина, и Лельке показалось, что она ослышалась. — Я же в Москве живу, вот, на два дня приехал, дела с отцовским домом утрясти. Так что забирать Гая мне некуда. А у вас, я вижу, ему хорошо. Так что пусть остается. И денег мне, безусловно, никаких не надо. Я переживал просто, что с ним да как. А теперь вижу, что все в порядке, и за него можно не беспокоиться.

— Спасибо! — выдохнула Лелька. — На самом деле я бы вам его все равно не отдала. Так что спасибо.

— Удачи вам. Пока, Гай. — Он помахал им рукой и не спеша пошел по тропинке к выходу из парка.

— Господи, спасибо тебе! — сказала Лелька и под наплывом чувств поцеловала собачью морду. — Ты теперь совсем-совсем наш! И никакой ты не Гай, а Цезарь.

Споткнувшись на этой фразе, она посмотрела на Максима, и они оба захохотали.

— Гай Юлий Цезарь, мам! — Максим давился хохотом. — Ты представляешь, как я ему здорово имя придумал!

— Да уж, ты у меня во всем талантливый, даже телепатически угадываешь, как собаку назвать.

— В общем, он точно Цезарь и точно наш. Я все время волновался, что найдется его настоящий хозяин и его заберет. А теперь можно не волноваться. Это же здорово! — Он опять спустил собаку с поводка, и они еще долго играли в снежки, счастливые и довольные друг другом женщина, ее сын и пес.

Он был уверен, что его жизнь кончилась. Репутация, карьера, любовь, высокий доход, стабильность — все осталось в прошлом, разлетевшись на куски, рассыпавшись в прах, превратившись в пепел.

Буря, налетевшая на него и разбившая его жизнь, была столь стремительной, что он до сих пор чувствовал прикосновения холодного вихря к своему лицу. Где-то в глубине души он осознавал, что эта буря не была внезапной. Долгие годы он ждал ее появления, зная, что это обязательно произойдет. И вот произошло. Случилось.