Анастасия Шлейхер - Смерть в саду

Пусть в этих историях и было мало правды, но, тем не менее, в нужных обстоятельствах Эдвард умел произвести впечатление человека, серьёзно относящегося к своей работе. По правде говоря, лишь некоторая горячность молодости и сложный характер детектива делали его продвижение по карьерной лестнице довольно сложным и медленным. Отсутствие настоящего опыта «в бою», как такового, не позволяло ему видеть сложившуюся «картину» чуть шире и смотреть в будущее в правильном направлении: новые дела, которые попадались и без того не слишком часто, казались ему незначительными или быстро наскучивали. Потеряв интерес к делу, в котором он не видел большой перспективы, Эд снова погружался в пучину досады и уныния – в последние месяцы он всё чаще задумывался о смене профессии. Ну, а в те дни, когда ему всё-таки удавалось заняться частным сыском, он порой был не в силах скрыть от клиента своих истинных чувств и мыслей: всем своим видом, пусть и не нарочно, он выказывал людям, ожидающим от него участия, некоторое пренебрежение, после чего к нему, разумеется, не обращались в дальнейшем. Молодой детектив старался учиться на своих ошибках, но с изрядным постоянством наступал на те же грабли. Однотипные дела его тяготили, нагоняли на него тоску. Эдвард не раз отыскивал потерянных питомцев, давно забытых друзей, пропавших соседей; обличал банальные интрижки и раскрывал мелкие кражи, и всё же, не смотря на лёгкий успех, он не видел в таких делах большого смысла и ценности, и потому не очень-то и старался.

Погруженный в не самые веселые мысли о своей дальнейшей судьбе, Эдвард Финч неспешно шагал по шумным улицам Лондона в надежде на то, что в этот раз, несмотря на весь свой скепсис, ему, возможно, наконец-таки повезёт.

На улице Флит Стрит располагалось множество «полезных» предприятий: нотариальные конторы, офисы брокеров и адвокатов, крупные отделения банков. Куда ни глянь, профессионалы своего дела всеми силами пытались помочь гражданам, несведущим в жизненных и финансовых вопросах, избавиться от насущных проблем, а заодно и от лишних сбережений.

Вывеска «Нотариальная контора Гудмана» располагалась на втором этаже неприметного четырёхэтажного здания – совершенно обычного серого «истукана», коих на этой стороне улицы было не меньше пяти. Судя по выцветшей краске и облупившимся буквам на вывеске, дела у нотариуса шли не лучшим образом. Это предположение тут же подпортило Эдварду настроение, поскольку небогатый клиент вероятнее всего не смог бы достойно оплатить его услуги. Снова пришлось бы довольствоваться мелочью и тратить время зря. Совсем не на это рассчитывал сегодня Эдвард Финч, и его былой запал потихоньку стал угасать.

Подойдя к приёмной, детектив снял шляпу, стряхнул с пиджака дождевые капли и уверенно постучал.

– Проходите! Пожалуйста, проходите! – послышался в ответ сдавленный голос за дверью.

Эдвард секунду-другую стоял у двери в некотором сомнении, но всё же, приоткрыв её, осторожно заглянул внутрь. Ожидая увидеть в приемной секретаря, он уже было открыл рот для приветствия и стандартного для такого случая обмена репликами, как тут же осекся. На его лице отразилось искреннее удивление. То, что он увидел внутри, окончательно выбило его из колеи. «Ну и бардак!» – усмехнулся про себя Эд, аккуратно переставляя ноги между кипами бумаг, разбросанными по полу в приемной. Дверь в кабинет нотариуса была приоткрыта, и из-за неё доносились очень странные звуки. Человек, который там находился, был явно в затруднительном положении.

– Минуточку, буквально минуточку! – вновь повторил мужчина. – Прошу меня простить… Я скоро к вам выйду! Пожалуйста, располагайтесь в кресле или на диване. Как вам будет удобнее! – За этими словами нотариуса последовали звуки его прерывистого дыхания, больше походившего на кряхтение.

Эдвард, посмеявшись про себя над этой ситуацией, решил, что ему в любом случае некуда торопиться, и потому было бы неплохо немного осмотреться. Окинув взглядом небольшую приёмную, больше похожую на склад макулатуры, чем на контору нотариуса, Эдвард сделал для себя неутешительный вывод. Не было сомнений в том, что дела у ее владельца шли не лучшим образом. Стены в комнате были обклеены темно-зелёными обоями, в некоторых местах уже весьма потёртыми, тяжёлые пыльные портьеры на окнах остро нуждались в стирке. Стол секретаря, высокий стеллаж и практически весь пол были завалены разного рода документами, газетами, обрывками упаковочной бумаги и другими «представителями» целлюлозной промышленности. Что уж говорить про диван и кресло, которые также не избежали участи быть погребёнными под бумажным хламом.