Николай Юрконенко - Белый олень. Часть 2. Стюардесса

– А ну-ка, Валера, послушай метеоканал.

– Понял! – тот исчез в кабине, вскоре вернулся и доложил. – Командир, видимость в Иркутске менее ста, кажется приехали…

– Я это понял, когда услышал, что «Ячок» на запасной потянул, – досадливо проговорил Сергей. Глядя на его озабоченное лицо, Алекс предупредительно и участливо спросил:

– Есть проблемы, кэптейн?

– К сожалению, да, – пояснил тот. – Сильный туман, вылет будет задерживаться.

– Это некстати, – огорчился американец. – Виза всего на три дней, а дел слишками много…

– Ничего не поделаешь, – с сожалеющей улыбкой развел руками пилот и шутя добавил. – Самолетом нас управлять научили, а погодой – увы… Зато теперь есть время послушать вашу семейную сагу, прошу на борт, – он сделал приглашающий жест.

В салоне расселись на первых рядах кресел. Алекс несколько минут собирался с мыслями, наконец, заговорил и экипаж услышал невеселую историю, рассказанную ровным бесстрастным голосом, а своим документальным содержанием весьма напоминающее сухую публицистическую статью.

Дед мистера Рассухина по материнской линии, Андрей Дадукалов, был уроженцем Воронежской губернии. Получив высшее образование в ветеринарном институте, он прошел путь от рядового служащего до заведующего лабораторией. Много работал над выведением новых вакцин против чумы животных, принимал непосредственное участие в борьбе с эпидемиями, как на территории России, так и за рубежом, куда его направляло царское правительство. Много лет он прожил в Северном Китае и в Монголии.

В свое время доктор Дадукалов женился на дочери русского полковника, Надежде По'лодовой, в семье родились две девочки: Алла и Галина. Мать мистера Рассухина – Алла. Случилось так, что обе дочери Дадукаловых были отправлены родителями на учебу в Америку, где впоследствии обзавелись семьями и остались жить. Через несколько лет после революции в России Дадукалов, проживающий в то время в Китае, по просьбе Советского правительства вернулся на родину и приступил к прежней работе. Но вскоре был арестован без предъявления каких-либо обвинений. Больше жена его не видела. Она сделала множество запросов в различные советские инстанции, но ответа не получила. И лишь много месяцев спустя, после ареста мужа, ей передали записку, написанную его рукой. Дадукалов сообщал, что тяжело болен, что шансов выжить никаких, в конце записки прощался с семьей и излагал жене свою последнюю волю: любыми путями добиться разрешения на выезд в Америку. Не скоро, но такое разрешение все же было получено, и мать воссоединилась с дочерьми.

Умирая, дочь Дадукалова, Алла, завещала сыну Алексу: как только появится возможность, поехать в Россию и попытаться отыскать хоть какие-то следы ее отца, узнать, что с ним произошло после ареста, в чем его обвиняли, где и когда он закончил свой жизненный путь? А если удастся найти его могилу, то привезти с нее в Америку горсть русской земли.

Сейчас в России перестройка, «железный занавес» поднят и такая возможность появилась. И вот отец и сын, русские американцы, наконец-то на земле, где когда-то жил и трудился их дед и прадед.

Алекс закончил свое повествование, некоторое время в салоне самолета висела гнетущая тишина. Разрушил ее Валерий:

– А имеет ли все это смысл? Что было, то прошло… Искать следы человека, которого вы и в глаза не видели. Для чего? – и осекся, заметив, как перестал жевать и недоуменно воззрился на него синими глазами флегматичный Бретт, как отчужденно замкнулось подвижное лицо Алекса. Ответ Рассухина-старшего заставил второго пилота густо покраснеть:

– Для того, сэр, чтобы помнить его, любить его, гордиться им!

Неловкую ситуацию разрядил Сергей. Посмотрев в иллюминатор, он повернулся к своим:

– Давайте готовиться, ребята, туман, вроде, рассеивается.

Пассажиров привезли минут через пятнадцать. Сергей, раскрыв перед гостями из-за океана дверь в пилотскую кабину, глянул на них с улыбкой:

– Я бы хотел пригласить вас в кабину экипажа.

На что Бретт воскликнул обрадованно:

– Вы есть очень добры, кэптейн, спасибо за приглашение!

На высоте пять тысяч семьсот метров Сергей включил автопилот и повернулся к сидевшему на свободном месте штурмана Алексу:

– Как себя чувствуете?

– О, кей, о, кей! – жизнерадостно жестикулируя, воскликнул американец.

– О, кей! – подтвердил и Бретт, устроившийся в кресле бортрадиста, которого, как штурмана, не было в составе экипажа Сергея. Пилот первого класса, он имел допуск к полетам без этих специалистов.