Евгения Лагутинская - Забытая тетрадь

Потом что-то произошло. Моя вторая книга, как и первая, заслужила одобрение критиков и внимание читателей, и издатель, окрылённый успехом едва ли не больше, чем я сам, заключил со мной контракт на третью и выплатил неплохой аванс. Мы расстались очень довольные друг другом, и, пожав ему руку, я отправился восвояси – работать над третьим шедевром.

Вернувшись домой, я традиционно плеснул себе бурбона, уселся за письменный стол и добросовестно постарался придумать, каким будет скелет моей новой книги. Ничего не случилось. Сознание представляло собой лист, такой же девственно-чистый, как тот, что я несколько минут назад заправил в пишущую машинку. Я отхлебнул из бокала и побарабанил пальцами по крышке стола. Это не помогло. Спустя час сидения за столом ситуация не изменилась. Спустя полтора я плюнул на всё, решив, что у меня ещё полно времени, натянул пиджак и отправился пешком через парк на очередную приватную вечеринку очередного «гениального художника с ультрановым видением».

На следующий день, мучимый жестоким похмельем, я вообще не смог заставить себя сесть за стол. Примерно в таком режиме: вечеринка – похмелье – угрызения совести – прошла неделя. Спустя еще одну я понял, что нужно менять образ жизни. Когда до момента сдачи первой порции материала оставались считанные дни, мне кое-как удалось заставить себя снова усесться за стол. Но тут вместо того, чтобы продуктивно поработать над книгой, я начал заниматься самозапугиванием. Да, мои первые две книги оказались совсем неплохими. Но что если это был максимум, на который я способен? Что если мне больше не удастся выжать из себя ничего даже приблизительно столь же хорошего? Что если я опозорюсь или меня заклюют критики? Эти иррациональные страхи, касавшиеся моей новой книги, которой в реальности ещё даже не существовало, окончательно парализовали меня, заставив погрузиться в тёмные пучины паники.

И вот, когда настал день сдачи первой части, я шёл навстречу с издателем с лёгким портфелем, пустой головой, но тяжёлым сердцем. Не то, чтобы я сильно нервничал – такое случается, творческие люди сталкиваются с кризисами и им бывает необходимо дополнительное время. Но где-то в глубине души я понимал, что в сложившейся ситуации виноват сам, и червь вины и сомнений потихоньку подъедал остатки моего душевного покоя.

Вопреки моим надеждам, издатель воспринял мой рассказ о творческом затишье и просьбу о дополнительном времени совсем не так благодушно.

– Я предчувствовал это, – сказал он, отвернувшись к окну и сцепив руки за спиной. – Я знаю таких, как ты, Марк. Молодчики вроде тебя резко выстреливают и высоко взлетают, но быстро перегорают и становятся ни на что не пригодны. Ты просто выдохся.

Разумеется, я поспешил убедить его в том, что он ошибается.

– Ну, так и быть, – продолжил он, с силой вдавливая окурок сигареты в металлическую пепельницу. – Я даю тебе два месяца. Но если по прошествии этого срока ты не принесёшь полноценный материал, с которым можно будет хотя бы начать работать, пеняй на себя. Я не собираюсь спонсировать твоё безделье.

На этом разговор был окончен. Домой я шёл с ещё более тяжёлым сердцем, чем на встречу. И, конечно, не удержался, чтобы не заглянуть в бар по соседству и не попросить у знакомой пышногрудой барменши плеснуть мне щедрую порцию виски, дабы забыть о своих злоключениях.

Утром я проснулся в объятиях всё той же барменши. Вся последующая неделя опять прошла в полузабытьи. В воскресенье я дал себе торжественное обещание с понедельника начать новую жизнь и усесться за работу. В понедельник я сидел за столом, не вставая, подряд четыре часа, но ни одна ценная мысль так и не оказалась на бумаге. Не помогли ни прогулка в парке, ни выезд за город на пару дней в компании таких же писателей-пьянчуг, как и я.

Ст о ит ли говорить, что предоставленный спустя два месяца материал с трудом годился даже для того, чтобы обклеить им стены сортира в местной забегаловке?

На этот раз издатель был непреклонен. Он разорвал контракт, не потребовав аванс обратно, видимо, исключительно памятуя о прежних хороших днях. Напоследок он посоветовал мне уехать подальше от моих одарённых друзей, сесть и серьёзно подумать, что делать со своей жизнью. «Может быть, жизнь большого города просто не для тебя, подумай об этом. Не все рождены для того, чтобы долго оставаться на коне. Ну а если в процессе этакого обдумывания на тебя вдруг нахлынет вдохновение и ты нацарапаешь что-то стоящее – что ж, дай мне знать». На этом он, нахмурившись, не выказав особого желания, пожал мне руку и без дальнейших церемоний выпроводил за дверь.