Спенсер Куинн - Поймать вора

— Он решил, что вы ему устроите головомойку, и выложил то, что, по его мнению, тебе хотелось услышать, — продолжил сержант.

— В таком случае я на самом деле устрою ему головомойку, — отозвался напарник.

— Делаю вид, будто ты ничего не говорил.

— Откуда он мог знать, что я хотел от него услышать? Я не упоминал ни о каком грузовике, тем более с четырьмя розами на борту.

— Розы для большей реалистичности, — нашелся Рик.

Последнее слово было для меня совершенно новым и звучало очень неприятно.

— В каком смысле?

— Удивляюсь твоей серости…

— Кончай треп, — прервал его Берни.

Сержант рассмеялся.

— Ты, как я понимаю, накачал его виски. Какой это был сорт? «Джек Дэниелс»?

— Что значит «накачал»? Мы по-дружески выпили.

— И твой свидетель, явно стараясь к тебе подольститься, начал придумывать детали и вспомнил еще один сорт виски.

— «Четыре розы»?

— С сообразиловкой у тебя порядок. Но кажется, я тебе об этом уже говорил.

На следующий день — или это было через день, а может быть, и в тот же самый — мы остановились на парковке напротив кладбищенских ворот, оставив «порше» в стороне от других машин. Ворота оказались открытыми, но мы в них не вошли. На кладбище происходили похороны — мы заметили там людей в темной одежде. Берни старается держаться подальше от тех мест, где хоронят людей, хотя при его работе это не просто. О кладбищах могу сказать одно: для меня они, наверное, пахнут иначе, чем для вас. В небе широкими кругами летала большая черная птица, но никто, кроме меня, ее не видел. Признаю, у меня пунктик насчет птиц. Злобные твари. Я имею в виду не только ту, что с явно нехорошей целью гналась по пустыне за мной и за декоративной собачкой Принцессой. Но об этом расскажу как-нибудь в другой раз. А пунктик мой такой — я все время спрашиваю себя: неужели и я озлобился бы, как они, если бы целыми днями парил в ярком голубом небе? Вот мой вопрос.

Постояв немного, люди стали расходиться и рассаживаться по машинам. Кое-кого я узнал: Попо, полковника Драммонда, Фил и других, которых видел возле цирка. Они уезжали на машинах, а мы продолжали ждать, пока из ворот не вышел Олли Филипофф. Он направился к стоявшему в углу парковки мотоциклу, снял пиджак, галстук, рубашку, все свернул и положил в седельный ящик. Коротышка, а с такими бугристыми мускулами. Затем достал из сумки майку, надел и аккуратно закатал рукава, чтобы бугры мускулов остались на виду.

— А ведь, наверное, есть человек, который любит этого Олли, — заметил Берни. Я хотел узнать кто, но напарник не сказал.

Мы направились к нему. Циркач уже перекидывал ногу через седло мотоцикла, когда заметил нас. Он немного помедлил и опустился на сиденье.

— Есть минутка? — спросил его Берни.

— По правде говоря, я очень спешу, — ответил циркач.

— Правда? Это для разнообразия хорошо…

— Что? — не понял Олли.

Напарник улыбнулся одними губами — скорее не улыбнулся, а оскалился.

— Крутой мотоцикл. — Он положил ладонь на руль.

Циркач посмотрел на его руку. Ему не понравилось, что его мотоцикл трогают, — это было очевидно, но он сказал только:

— Да. Спасибо.

— Вот приехал выразить соболезнование, — продолжил Берни.

— По поводу чего?

— По поводу недавней утраты цирка.

— И что это за утрата?

— Ури Делит. Если только я попал на те самые похороны.

— На те самые. Перекинулся парень.

— Что ж, можно выразиться и так.

— Как говорится, в мир иной, — добавил Олли.

— И как вы к этому относитесь?

— К миру иному?

— К чему же еще?

Циркач на мгновение зажмурился. Некоторые типы, когда мы на них наседаем, жмурятся, если им требуется подумать.

— Не знаю. — Он открыл глаза. — А ад тоже есть? Или только небеса?

Берни снова улыбнулся, но на этот раз улыбка говорила, что ему весело.

— А вдруг существует только ад? Вдумайтесь в это, Олли.

— Черт! Неужели такое возможно?

— Зависит от точки зрения на окружающее, если, конечно, таковая имеется. — Циркач стал озираться, как поступают люди, когда хотят определить, где находятся. — Но нас интересует другое, — продолжил Берни. — Как вы относитесь к смерти Делита?

— Как отношусь? — Циркач облизнул губы. Как правило, это хороший знак. — Ужасное несчастье.

— Слышали, что послужило причиной его смерти?

— О да. Страшно боюсь змей. Какая ирония судьбы!

— Боюсь, не совсем уловил вашу мысль.

— Человек, который работал с животными, лишился жизни благодаря одному из них.