Елена Гордина - Закадычная соперница

Елена снова грустно улыбнулась. Она взяла листочек и коряво написала:

«Он хоть переживал?» — и пододвинула лист Ларисе.

Женщина подняла на нее глаза:

— Очень, он так плакал!

Голубева сделала удивленный вид и усмехнулась.

— Серьезно, — Лариса сжала пальцы, — он, когда вернулся из Турции, сразу же в офис поехал. Мы, конечно, кинулись к нему, по телевизору «Новости» смотрели, там про теракт показывали. Мы надеялись, что вы далеко где-то. А когда Виктор Сергеевич приехал, мы к нему бегом. Что? Да как? Где ты? А Виктор Сергеевич как заревет, в голос! Мне до сих пор плохо.

Голубева с интересом разглядывала вилку.

«Давно он с ней встречается?» — она снова придвинула листок к себе, а потом передала его Ларисе.

— Да у него много всяких женщин, — Лариса спохватилась. — Это же все от горя!

«Странно. — Елена продолжала рассматривать вилку с таким неподдельным интересом, словно она была древним сокровищем инков. — Как быстро забывается любовь всей жизни», — размышляла Голубева, вспоминая слова Жданова.

— Он же мужчина, ну, попереживал месяц и снова в бой, кругом полно незамужних и красивых, готовых скрасить быт на практически любых условиях, — Лариса терпеливо объясняла Елене народные истины.

Елена все это понимала, но все равно обидно было до слез.

— Что ты решила? — Лариса подняла пузатый бокал. — Давай выпьем за тебя…

Они, не чокаясь, пригубили.

— Ты решила сообщить ему о том, что ты жива? — Лариса аккуратно отрезала кусочек домашнего пирога.

Голубева отрицательно помотала головой.

— Нет? Но это же жестоко, по меньшей мере! — Лариса возмущенно всплеснула руками. — А вдруг он до сих пор убивается по тебе?

Елена так громко хмыкнула, что обернулся даже кот, сидящий рядом на холодильнике.

— А кто знает? — Лариса тяжело вздохнула.

Голубева вспомнила гламурный бюстгальтер и криво ухмыльнулась: «Ну-ну».

— Я могу девчонкам сказать, что ты жива? — Лариса заметила, что Елена ее не слушает, и сменила тему.

Елена кивнула и снова пододвинула лист к себе.

«Только Марианне не говори», — написала она.

— Конечно, — Лариса раскраснелась. — Тогда лучше вообще никому не говорить, иначе весь офис узнает. Ты решила никогда ему не сообщать о своем воскрешении? — Лариса никак не могла в это поверить.

«Потом», — Голубева махнула рукой, так как писать уже было негде.

— Что? — не поняла подруга. — Напиши, — и она пододвинула ей новый листок бумаги.

«Потом», — написала Елена.

— Понятно, — грустно произнесла Лариса. — Ты знаешь, когда он показал нам официальное извещение о твоей гибели, мы с девчонками чуть с ума не сошли. А оказалось, что твоя сумочка с документами просто была в руках у другой женщины. Татьяна, да? Она, бедняжка, погибла, прижимая твою сумочку к груди, вот все и решили, что Таня Вертинская — это Елена Голубева. И ведь надо же, ты даже не догадалась посмотреть «женские» списки погибших, иначе бы сразу обнаружила себя там. И не пришлось бы всем нам столько времени считать тебя… — она замешкалась, уж очень не хотелось еще раз произносить это страшное слово вслух. — А муж Тани, он тоже погиб?

Лариса пыталась восстановить хронологию произошедшего, всего того, о чем Голубева ей написала еще два часа назад в общей тетради, заполнив почти половину страниц.

«Да, его я увидела в списках первым! — ответила Елена. — Можно я у тебя останусь, уже поздно, а завтра решу, что мне делать дальше? Мне завтра нужно уехать в санаторий, голосовые связки долечить и подумать обо всем. Когда вернусь, сниму квартиру».

— На что ты собираешься ехать? — Лариса проигнорировала вопрос о ночлеге.

«У меня есть сбережения», — написала Елена и громко шмыгнула носом. Предательские слезы стояли в горле, она из последних сил старалась не разреветься прямо сейчас. Елена знала, что лучший способ остановить истерику — это выпить стакан воды. Воды не было, был сок. Не чувствуя вкуса, Голубева пригубила его и попыталась взять себя в руки. После ее возвращения домой вся жизнь пошла кувырком. И предательство Виктора, и в офис теперь, получается, вернуться уже нельзя, потому что Жданова она больше видеть не могла. Выходит, она потеряла не только любимого человека, но и любимую работу, а это уже был удар ниже пояса. Голубева вспомнила, что в последние дни у нее было так тяжело на душе, что и словами не передать. Находясь в госпитале со сломанной челюстью и перебитыми руками, она думала, что все самое страшное уже позади. А оказалось, что все только начинается: ни работы, ни квартиры, даже вещей нет…