Майкл Гилберт - Бедняга Смоллбон. Этрусская сеть

Глаза его вызывающе уставились на Риккасоли, но адвокат брошенную перчатку не принял, только вытер лоб большим белым платком.

- Первым шагом будет допрос свидетельницы Кальцалетто.

- Да.

- Я не ошибаюсь, вы знаете, где она?

- Не ошибаетесь.

- Тогда я вас прошу привести её сюда.

Риккасоли тянул с ответом, все ещё утирая лоб. Потом сказал:

- Полагаю, что лучше будет вам поехать к ней, если не возражаете. После смерти Диндони она очень нервничает. Нельзя сказать, что она его любила, но все-таки они были близки…

- Были любовниками? - безжалостно уточнил полковник.

- Да, были любовниками. - Риккасоли, представив эту странную пару, вздохнул.

- Ее приютили в монастыре поблизости. По моей протекции, ведь когда-то я оказал им небольшую услугу по части налогов. Здесь адрес.

Небо темнело, тучи надвигались и с юга, и с запада. порывы ветра носили опавшие листья и сотрясали голые ветви, стучавшие в стены виллы Расенна как духи, требующие впустить их.

Профессор Бронзини сидел за письменным столом у себя в кабинете, Меркурио - напротив него. Сидели они с двух часов, а было уже четыре. Дискуссия шла по кругу, как листья в смерче. Меркурио говорил:

- Ты уходишь от ответа. Если, конечно, и вправду не знаешь, что делают эти двое в нашем доме. Знаю, что они здесь, видел. как Артуро носил им еду. Слышал их голоса за дверью.

- Они друзья Даниило Ферри.

- Они преступники, мафиози, их ищет полиция. Достаточно снять трубку, и через пять минут полиция будет здесь. Их заберут. Ты их боишься?

- Вовсе нет. Но Даниило…

- Где он?

- Уехал утром в Швейцарию, у него там дела. Вернется вечером.

- Что он там делает?

- Личные дела.

- Его или твои? Он твой работник или хозяин? Возможно ли, чтобы ты плясал под его дудку? Чтобы ему достаточно было пальцем тебя поманить?

Профессор выглядел сейчас очень старым и очень усталым. Исчез веселый взгляд Силена, его сменила маска с провалами вместо глаз и мятым пергаментом всего лица.

Взглянув на него, Меркурио вдруг почувствовал жалость. Наклонившись через стол, очень серьезно, без тени издевки сказал:

- Послушай меня, прошу! Возможно я был к тебе неблагодарен, и вел себя иногда безобразно. - Старик несмело махнул рукой, но молчал. - Теперь я могу отблагодарить тебя за все, хоть только советом. Обратись к властям, расскажи им все! Прибыл новый человек из Рима и возглавил расследование. Иди к нему, пока он не пришел за тобой.

В маленьком кабинете стояла тишина, нарушаемая только шумом ветра, сила которого все возрастала. Меркурио продолжал:

- Что тебе терять? Заказал несколько прекрасных этрусских вещиц, но ведь ты их ещё не продал? Можно сказать, что ты это задумал, но замысел ещё не преступление.

- Но ведь такое было и в прошлом…

- Разумеется, но никто не будет забивать этим голову. Владельцы отнюдь не заинтересованы, чтобы на их коллекции пало подозрение. С их стороны тебе ничто не угрожает. Но Даниило Ферри ты должен выдать в руки правосудия, ведь он преступник. Он, такой незаметный и незаменимый, распорядитель и организатор! Это он привез тех типов во Флоренцию, он давал им инструкции. Он с тобой советовался?

Говорил тебе, что он делает?

Профессор замялся, потом покачал головой. Меркурио гордо заявил:

- Я так и думал! Видишь, никто тебя не будет ни в чем обвинять! Всю эту кашу заварил Ферри, это из-за него погиб старый Мило, из-за него вина пала на англичанина. Зачем тебе брать на себя ответственность за то, чего ты не делал, скажи?

Профессор молчал.

- Есть ведь разница между подделкой - и убийством!

- Об убийстве я ничего не знаю, - возразил Бронзини. Мне обещали, что до насилия не дойдет. Та смерть была несчастным случаем.

- А смерть Диндони? Тоже несчастным случаем? Сам себе сломал шею и влез потом на стог?

Профессор вздрогнул, Меркурио, почувствовав свой перевес, стал ещё настойчивее.

- Выбирай сам, - сказал он. - Подделка этрусских древностей - это глупость, в худшем случае - проступок. Но двойное убийство? Хочешь взять на себя ответственность за то, что натворили эти звери? Звери, нанятые и оплаченные за твоею спиной твоим собственным управляющим? Ну так что?

- Если я сознаюсь, вина падет и на Мило Зеччи. Он тоже причастен. И уже не может защищаться.

- Ты же не думаешь, что выкопают его кости и повесят на висилице за то, что подделал несколько бронзовых вещиц по твоим инструкциям?

- Его семья будет унижена.

- Это правда. этот довод я признаю. Ну а если тебе его семья - его вдова и дочь скажут собственными устами, что хотят, чтобы правда вышла наружу? Что тогда?