Стасс Бабицкий - Перелётный жених. Книга третья

Лев перешагал три луга, но счастливый талисман не нашел. Ладно, раз так, можно чуть схитрить и забрать еще ненадеванную подкову, в конюшне наверняка запас имеется. Он заглянул в длинный полутемный сарай и тихонько окликнул:

– Эй, есть тут кто?

Лошади отозвались разномастным ржанием, а из ближнего денника выглянул Яша.

– А вот и помощник! Бери лопату и вон ту тачку…

– Мне бы подкову, – перебил Лев, вздрагивая при мысли о том, что именно придется выгребать из стойла.

– Хорошо, что напомнил, – кивнул казак. – Надо Серого переобуть.

Он похлопал по холке мышастого великана, набросил уздечку, повозился с застежками нащечных ремней и вывел коня во двор.

– Видишь, чуть прихрамывает? Разболталась подкова на задней ноге.

– Это разве подковы? – опешил Лев, разглядывая пластиковые нашлепки на копытах. – Это какие-то сандалии…

– Скорее, кроссовки, – усмехнулся Яша. – Они отлично пружинят и не дают ноге подворачиваться. Ты поводи пока Серого по траве, а я схожу за сменкой.

Поводи…

Легко сказать. Лев тянул поводья, налегая всем телом, но гигант своевольно развернулся и потрусил в противоположную сторону. Тут хоть упрись, не удержишь, лапти скользят по траве. Пришлось бежать следом, покрикивая: «Тпру! Тпру! Алё! Да стой же ты, падла!» Серый делал вид, что не слышит, хотя уши дергались, наверное, от еле сдерживаемого смеха. На втором круге начинающий мустангер споткнулся и упал. Конь покосился на недотепу, но притворился, что не заметил конфуза и поскакал дальше. Да и хрен с ним! Пальцы разжались, выпуская уздечку. Жеребец тут же встал, как вкопанный, скаля крупные зубы.

– Смеешься надо мной? – насупился Лев, отряхивая шаровары.

– Есть немного, – хмыкнул подошедший казак. – Любит Серый пошалить, но так-то он не злой.

Мышастый великан фыркнул в лицо Перелётному жениху, а потом прицельно наступил на ногу.

– Ауч! Это по-доброму?

– Ну да. Злой вломил бы копытом промеж глаз или прокусил бы плечо, – растолковал Яша, заводя присмиревшего хулигана в просвет между двух деревянных брусьев.

Казак поднял правую заднюю ногу Серого, затянул ременную петлю, чтобы конь не дернулся в неподходящий момент, и скомандовал, как хирург в операционной:

– Напильник!

Старая подкова сковырнулась довольно легко. Новая напоминала ромашку или осьминога с шестью оттопыренными щупальцами. Яша пристроил копыто в центр, обжал со всех сторон, загнул лепестки, обернул сверху железной проволокой и закрутил ее накрепко.

– Не туго? – спросил он, поглаживая Серого по храпу. – Потерпи. Завтра сниму удавку, а пока пусть клей схватится.

– То есть эта ерунда еще и на клей посажена? – уточнил Лев.

– Там на лепестках сложный полимерный состав, который врастает в структуру копыта…

– Как наращенные ногти?

– Ногти? – удивленно переспросил казак.

– Ага. Длиннющие такие. Маникюр у девушек видел?

– Маникюр… Не знаю, – Яша замялся и покраснел. – Мне проще думать, что это клей.

Он освободил коня и повел в стойло. Серый шел покорно и уже не прихрамывал.

– А что, железные подковы вышли из моды? – Лев не собирался вот так запросто отказываться от талисмана. – Или прибивать их гвоздями слишком жестоко по отношению к лошадям?

– Не. Копыто жесткое, гвоздь войдет, как в доску и конь боли не почувствует. Просто в наши дни все труднее найти опытного кузнеца, а неопытный может так начудить, что хромота на всю жизнь останется, – Яша трижды постучал по дереву и сплюнул через левое плечо. – В любом деле должен быть прогресс. Телефоны становятся все более навороченными с каждым годом, а коней как ковали тысячи лет гвоздями, так и куют. Одному канадцу надоело смотреть на это, и он придумал эту пластиковую чудо-обувь. Удобно, сам видел – раз и готово. К тому же это еще и отличный индикатор. Если лошадь гонять с утра до вечера, нагружать сверх всякой меры, то пластик за неделю раскрошится. Это заставит любого фермера задуматься о том, что кони, в принципе, тоже люди, им нужен отдых и нормальные условия труда… Ладно, передохнули – и за работу. Тачку не забудь!

Часа полтора они чистили стойла, а потом Лев взмолился:

– Я больше не могу! У меня волдыри!

Он расковырял подкожный пузырек на ладони и дул в разверзшуюся ранку, демонстрируя бездонную глубину своего горя.

– Тут осталось-то всего ничего, – пожал плечами Яша. – Ладно, посиди в углу, я скоро закончу. Может, тебя песня подбодрит? – спросил он и, не дожидаясь ответа, затянул: