Александр А.: Собеседник

Мне всегда было интересно, почему для того, чтобы на тебя обратили внимание, с самого детства приходилось кричать. Только повысив голос, ты мог рассчитывать на то, чтобы тебя слышали, но не задавали вопрос, почему ты кричишь? Всех тут же интересует лишь одно – когда же ты, наконец, заткнешься! Сейчас всё изменилось. Меня слушают так внимательно, что мне не приходится повышать голос, всё теперь наоборот. Я говорю вполголоса, а эти глаза так пристально пытаются разглядеть моё лицо, вслушиваясь в каждое слово, следя за каждым движением моих губ. Наконец, всё разрешилось. Практически четверть жизни, хотя, может, и половину! Мы ведь не можем знать, когда нас достигнет наш конец! Может быть, завтра, а может, и через оставшиеся сорок, пятьдесят или более лет. Сейчас меня могут слышать, а я могу говорить и высказываться. Хотя собеседников у меня было уже достаточно, и мало кто из них мог дать мне вразумительный ответ на поставленные вопросы, но, несмотря на это, они были отличными слушателями.

Она сидит на коленях на твердом бетонном полу. Ее руки связаны, в уголках рта чуть виднеются алые кровоподтёки, а на шею накинута петля. Ее никто не бил, не насиловал. Я лишь веду с ней беседу.

– От.. от..отпустите…меменя. Попожалуйста!– прошептала она тихим голосом.

Совсем недавно эта особа кричала и визжала, употребив некоторое количество алкоголя и зажигая в одном из городских клубов.

Раньше казалось, что так тяжело с кем-либо начать диалог, просто поговорить, и так оно и было в обычной жизни. Но все менялось во время жизни ночной. Люди расслаблялись, им было так хорошо, что порой забывали об этом, и сквозь призму алкогольного опьянения могли разговаривать с кем угодно и как угодно. Так произошло и в этот раз.

– Я освобожу тебя вскоре. Но для начала мне хотелось бы побеседовать. Ты интересный слушатель, не задаешь лишних вопросов, не издаешь лишних ответов. Ты знаешь, как порой тяжело найти хорошего собеседника?

Девушка кивнула, ее тушь потекла, смешиваясь со слезами, по щекам, подбираясь к подбородку.

– Не стоит плакать. Этим делу не поможешь. Расскажи мне, пожалуйста, ты всегда такая распутная и общительная или только во время ночных выходов?

Она пожала плечами, ее тело немного вздрогнуло.

– Ты знакома с литературой? Любишь ли Достоевского? Читаешь ли вовсе?

– Ррраньше..

– А почему теперь отказалась от этой затеи? Что изменилось сейчас? Гаджеты? Я понимаю, что в мире высоких технологий нет места библиотечной тишине, теперь разумами людей правит всякого рода похабщина из сети, а не классическая литература или труды великих романистов и поэтов. Всё ушло в прошлое! А кто в этом виноват? Мы сами. Мы хороним всё! Труды великих, а также своих родных и близких раньше срока, а всё потому, что вместо любви, семьи и верности мы начали стремиться к самолюбию, а это и есть самоуничтожение. Вот скажи мне, в чем суть жизни? Как ты ее понимаешь?

Она шмыгнула, ее дыхание прервалось на несколько секунд, а после из ее рта вырвался стон.

– Ну-ну.

Я наклоняюсь к ней и, достав носовой платок, вытираю с ее лица слезы, смешанные со сгустками слизи, выходящими из носа.

– Не хочешь отвечать? – эти слова прозвучали шёпотом. -А может, ты не знаешь попросту ответа? И я понимаю тебя. Вы все кричите о том, насколько вы все классные, насколько умеете послать всех куда подальше, а об кого-то вытереть ноги. А что получаете в итоге? Вы опускаетесь настолько в грязь, что свиньи чище!…

– Я всё пытаюсь найти собеседника, который сможет не только выслушать, но и ответить мне на мои вопросы. Так жаль каждый раз обжигаться на одном и том же. Нет, бесспорно, вы все хорошо меня слушаете, это читается в ваших глазах, но в конечном итоге заканчивается всё одним и тем же… Очень жаль.

– Ты, наверно, слышала о том, что в нашем городе бесследно пропадают люди, а затем их находят со следами суицида? – обернувшись, я обращаю внимание на неё.

Девушка смотрела прямо в глаза, понимая, что именно сегодня, а может, и чуть раньше совершила роковую ошибку, что повлекла за собой ситуацию, из которой, скорее всего, не было шансов выбраться.

– Видимо, нет. Конечно, нет, о чем я говорю. Ведь всем плевать друг на друга, а служителям госорганов тем более. Пропал человек, один, другой, и всем всё равно. Покончил с собой, тем более! Зачем предостерегать? Зачем стремиться к лучшему? А может, и наоборот? Может, предупреждают, а никто не слышит! Ведь все настолько сейчас озабочены собой, что и слушать никто никого не станет. Эх, ладно.